Околевал, мерз, горел – но не сдыхал. И все-таки дополз! Эта чаша была с три ведра, точно! И полнехонькая! Пей, сколько влезет! Только сверху чего-то по капельке малюсенькой – кап-кап-кап! Мне наверх глазеть недосуг! Набросился как зверь на воду. А это не вода! Это кровь – жиденькая, светленькая, тепленькая, солененькая… И выворачивает, и назад прет, а брюху не прикажешь – оно само собой в себя тянет, всасывает, как пузырь какой-то с насосом! Короче, вылакал я в несколько присестов всю ту трехведерную чашу, пузырем-клещом надулся, как только не лопнул! Бочонок кровяной! Пиявка человекообразная! Еще, помню, и облизывался, рыгал, стеночки подлизывал. А сверху – кап-кап-кап! Только тогда и задрал я рожу. И обомлел сразу. Там, вверху – всего-то метрах в трех над головою висела одна из бабенок, та самая, которую я прошлым летом ночью на пляже в Гаграх прирезал да и утопил потом. Висит она себе на цепях железных. Улыбается ехидно. А из перерезанного горла кровушка – кап-кап-кап! А глаза живые, сатанинские глаза. Тут меня от одного ее вида мертвецкого, жуткого, назад и вывернуло – был бочонком-бурдюком, а в миг превратился в тряпицу мокрую. Но не кровью из меня пошло, а черным вонючим гноем – столько вылилось, что и не на три ведра, не на чашу ту, а на цистерну железнодорожную. Залило меня этим гноищем ужасным с головой, только вынырну, а меня опять вниз тянет, вынырну – а она сверху глядит, улыбается, глазки щурит от удовольствия. Цепи позвякивают. Кровушка капает – кап-кап-кап! А я и крикнуть не могу…
«Грязные игры»
Автопортрет
Роман Валерьевич Афонин, художник, 25 лет, русский, женат, имеет четырехлетнюю дочь, служил в армии, профессионально работает в графике 6 лет, живет в г. Балашиха, обладает исключительно острым внематериальным провидческим зрением.
С феноменальным успехом в сентябре с. г. прошла в Центральном Доме Художника, что на Крымском валу, выставка графических работ талантливого русского художника-трансцеденталиста Романа Афонина. На памяти завсегдатаев такой осады Дома, такого наплыва посетителей не бывало, пожалуй, с самого его открытия. Утомленный перестроечной чернухой, большевистским псевдоавангардизмом и откровенно нонконформистским андеграундом лжебунтарей конца 80-х начала 90-х, зритель валом штурмовал Вал, выстаивал огромные очереди за билетами и припадал к ослепительно-сверкающему, целебно-чистому роднику запредельной, иносферной графики, погружался в миры подлинного неземного Ужаса. Молва о полузапрещенной, трижды откладываемой и все же состоявшейся чудо-выставке волнами катилась по избалованной и развращенной Москве, отзывалась людскими девятыми валами… и все это несмотря на полный бойкот выставки со стороны нашей послеперестроечной демократорско-неокоммунистической прессы, контролируемого властями ЦТ и безликого радиовещания – то есть всех тех пресловутых членов и органов «массовой информации», которые истошно вопят на весь разгромленный Союз о всевозможных мелочных мерзостях, гнусностях, приездах-отъездах никому и на… не нужных «особ», но старательно не замечают подлинного высокого, крупного, нравственно и духовно чистого, возвышенного. Лишь один только «Московский комсомолец» (а не пора ли сменить вывеску?) осмелился чуть-чуть приподнять запретную завесу, отодвинуть краешек – опубликовать крохотное сообщение о выставке и дать две малюсеньких картиночки. Безусловно, это акт гражданского мужества – нарушить запрет молчания, не согласиться с монопольным правом режима, пытающегося контролировать мир искусства. Кто дал негласное указание о полном замалчивании, утаивании Явления в нашей духовной и общественной жизни? Кто взял на себя грех накладывания на наши лица черных повязок?! Время ответит на эти вопросы! Еще не разобраны полностью баррикады, еще жива и легка земля на могилах погибших, еще ждут каких-то улучшений и выполнения хотя бы малой толики обещанного наши сердца, а морализаторы-необольшевики с подлинно ильичевской страстностью уже вновь пытаются подмять под себя творцов, чей интеллектуальный и духовный уровень им недоступен. Страшное прошлое может повториться. И повторяется. Видимо, и по этой причине тысячи людей устремились на выставку Романа Афонина – кто знает, надолго ли просвет?! Когда начнутся уже откровенные запреты, избиения, аресты, повальные обыски?! Нет уверенности, нет веры ни в «светлое будущее», ни хотя бы в какое-то будущее. И именно это ощущение, предчувствие Страшного приближающегося всеобщего Конца, присутствует в большинстве работ Романа Афонина. Что делать, подлинные художники наделены даром Провидения. И дар этот излечивает людей, открывает им глаза. Вполне объяснима по этой причине и трансформация посетивших выставку: красные, возбужденные, суетливые, затравленные, обреченно-подавленные или нервически-взвинченные, они выходили из залов просветленными, несуетными, обретшими веру и познавшими что-то нездешнее, далекое, чистое. И в сравнении с этим далеким, потусторонним вся их прошлая и нынешняя жизнь казалась теперь, наверное, жалкими, ненужными и по-настоящему «грязными играми».