КОЛОНИЗАТОРЫ ИЗ «МИРОВОГО СООБЩЕСТВА», ПАУКИ-КРОВОСОСЫ, ВОН С РУССКОЙ ЗЕМЛИ! ВЕЛИКАЯ РОССИЯ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ВАШЕЙ КОЛОНИЕЙ! ТЫСЯЧЕЛЕТИЯМИ ЗЕМЛЯ НАША БЫЛА МОГИЛОЙ ДЛЯ ОРД ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ, НЕ МИНУЕТ И ВАС ТА ЖЕ УЧАСТЬ! ВОН!
ДА СПАСЕТ ВСЕХ НАС ОТ ИСЧАДИЙ АДА, БЕСОВ И ДЕМОНОКРАТОРОВ ВЕРА В ПРЕСВЕТЛУЮ ТРОИЦУ И ВОЗРОЖДЕНИЕ ВЕЛИКОЙ РОССИИ! В ЛОНЕ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ДА ОБРЯЩЕТЕ СВОЕ СПАСЕНИЕ! КРЕСТНЫЙ ПУТЬ РУССКОГО НАРОДА – ЕСТЬ ВЕЛИКИЙ ПУТЬ СЛУЖЕНИЯ БОГУ, ПУТЬ СВЯТОЙ БОРЬБЫ ЗА НАЦИОНАЛЬНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ!
ИНОЗЕМНАЯ ПРЕСТУПНАЯ МРАЗЬ, ВОН ИЗ РОССИИ!
Полтора года в аду
Примечание редакции. По многочисленным, просьбам читателей мы продолжаем публикацию документальных записок садиста-убийцы, который более трех лет назад был убит топором, затем очнулся в гробу, под землей. «Земляными ангелами» автор записок был доставлен в так называемую «преисподнюю» (точнее, иное измерение, где обитают инферносущества и души умерших людей). У специалистов не вызывает сомнений достоверность описываемых событий. Сам факт воскрешения из мертвых в настоящее время так же не считается нереальным, науке известны десятки воскресших, которых пока содержат в спецлабораториях (зафиксировано множество фактов сокрытия воскресшими своего феномена и нежелания ложиться на исследования). Десятки писем, поступивших в редакцию от таковых, подтверждают описываемые события, уточняют и выправляют детали потустороннего бытия, однако все очевидцы сходятся в одном – записки воскресшего являются документом непреложной ценности для современной науки и в целом отражают подлинную потустороннюю действительность.
И промолчал я.
И истаяли чудовища.
Обессиленный упал я на глинистую поверхность. И выпал из ребра моего ржавый крюк. Впервые произошло то, что было для меня невероятным – мог отомстить! но не отомстил! отпустил врага своего! отпустил падлу поганую, сволочь бритую, гадину гнусную! В пору рвать на себе волосы и вопить истошно, матом крыть на всю преисподнюю… нет, на душе спокойно, и боль утихла, и сердце не рвется из груди, и чудовищ этих злющих нету. Прямо рай!
Оторвал я глаза от глины. Поднял голову.
И увидел себя самого, стоящего предо мною. В кровоточащих ранах, полуистлевшего, с проглядывающими сквозь гнилую плоть желтыми костями. Горько мне сделалось и тяжко. Но видел я, как раны зарастают, как плоть покрывает кости и исчезает тлен. И приготовился я к худшему, ибо лучшего ждать не мог.
– Встань! – сказал стоящий предо мною. Ноги не послушались меня, я упал на глину.
– Встань, паскудина!
Из последних сил рванулся, встал, выпрямился… никого не было передо мною. Лишь вдалеке, во мраке горел крохотный огонек. К нему я и побрел.
Не столько шел, сколько полз да на четвереньках ковылял. Не знаю, много ли дней и ночей добирался, там нет счета, там все иное. Но дополз, рухнул у бревенчатой стены. Издыхающий и слабый.
Лежал долго. И было это мучение для меня после страшных адских мучений отдохновением. Ждал начала новых пыток. Знал, это начало, все еще впереди. И дождался.
Распахнулись ставни над головой. И вылезло существо заросшее желтой спутанной шерстью, с желтыми зубищами и желтыми глазами.
– Сгинь, чертово отродье! – прохрипел я ему. – Сгинь!
Но существо это ухватило меня за шею, встряхнуло. И вылезли из шерсти еще две ручищи, с молотом и гвоздями ржавыми. Прибило оно меня к стене, прямо гвоздями в руки, в ноги, в грудь, в шею… отошло. И смотрит.
От боли кровавые слезы текут, ум смеркается. Но терплю, молчу. Знаю, тут пощады не бывает. И так передышка была, и на том слава Богу!
Когда существо пасть свою раззявило, ничего я в ней не увидал, ни клыков, ни языка, ни зубищ, а только черный провал – будто там космос был, пустота. И изрекло оно:
– Теперь ты, грешная душа, выйдешь наверх. И не в памяти своей. А как есть. Одна твоя половина будет висеть на гвоздях. Другая пребывать там! Но помни…
Оно сверкнуло желтыми глазищами. И пропала глинистая почва, пропала бревенчатая стена. И висел я прибитый к раскаленному медному листу. А внизу полыхало-пожарище, преисподняя. Мука усилилась стократно. Мрак, безысходность. Боль. Но молчу я.
– Готов? – вопросило существо.
Оно висело прямо во тьме, в пустоте. И было самим дьяволом тьмы. Я только кивнул.
И тут же огонь и преисподняя пропали.
Будто вновь очнулся лежащим в гробу. Темно. Сыро. Жутко. Но понял я своим убогим умишком, что за какие-то подвиги, а может, и просто так мне разрешено будет выйти наверх. Надолго ли, не знаю. И стало тяжко дышать. Начал задыхаться я в гробу. И выпрямил руки, уперся. Трухлявые, гнилые доски прогнулись, сломались. Стало засыпать холодной кладбищенской землей, черви и личинки сыпались сверху, просачивалась вода. Но не жалел я ни рук, ни ногтей – в щепу раздирал доски, разгребал над собой землю, выползал, вылезал. Сам ад дал мне нечеловеческие силы, сдвинул я надгробный камень, червем выполз наполовину во тьму ночи. Шел дождь. Могилу заливало. И руки мои отливали зеленью. Лица не видел, но знал – страшно оно, чудовищно. И узрел я вдруг весь ужас происходящего в глазах чужих!..