Димка огляделся, прислушался к гудению пчел над цветами. Он был один.
Ханин не спеша подошёл к винограднику. Гитлер с жадностью хрустел костями. Услышав шаги, он поднял голову и глухо зарычал… среди кровавого месива Димка увидел обрубок человеческой кисти. Это была рука Ниночки, Ханин узнал ее по обычному для покойницы фиолетовому маникюру на ноготках.
Глаза Димке словно бы застлало туманом. Он поплелся обратно на свое крыльцо, его била крупная дрожь. Но на полпути Ханин все же очнулся и взял себя в руки. Он ведь хотел найти улику, и вот сам Бог послал ее! Димка огляделся по сторонам в поисках длинного прута, которым можно было бы вытащить у Гитлера из-под носа столь лакомый кусок… тот самый, с фиолетовым маникюром.
Рядом с тропинкой валялись грабли.
Димка, схватив их, бросился назад. И… остановился, увидев на месте собачьего пиршества только смятую траву. Гитлер дремал под солнышком, положив голову на лапы…
Пятясь, Димка споткнулся о стоящую неподалеку белую кастрюлю и заглянул в нее с тайной надеждой… Пусто.
Эллочка в тот день с базара припозднилась.
– Работы много, – понимающе думал Димка. – Мяса-то навалом.
Он вспомнил тот злосчастный килограмм вырезки, который в свое время купил у этих людоедов за сто двадцать рублей, и к горлу его подкатила тошнота… еще более нестерпимая от того, что мясо-то было вкусным!..
Поздним вечером, когда Эллочка уже поглядывала на диван, Димка сказал ей спокойно:
– А с Ниночки у вас большой навар будет…
– Ты о чем?! – сузила свои черные глаза Элла.
И не спеша, сам удивляясь своему хладнокровию, Димка выложил ей все. Эллочка слушала его с кривой снисходительной усмешкой, а выслушав, с озабоченным видом потрогала Димкин лоб.
– Ты и вправду заболел, – сказала она. – И весь день к тому же сидел, читал… Случайно, не про Робинзона Крузо?
И все-таки, Ханин мог бы поклясться в этом, она чуть побледнела… этого ему было достаточно. Да, он все знал!
– Ложись спи, – участливо сказала она. – Ладно уж, я к тебе сегодня… приставать не буду! Впрочем, рядом лягу… на всякий случай…
Димка послушно прикрыл глаза, притворяясь спящим.
…«И если привести в движение цепь событий соответствующего ряда»… Бежать отсюда как можно быстрее, поднять людей! Лишь бы вырваться, а с уликами разберемся потом…
Невольно Ханин задремал. В полузабытьи он слышал, как Эллочка ходит по комнате, словно ищет что-то… Стукнула дверь.
Димка очнулся мгновенно, как и не спал вовсе. Пристройку отделяла от хозяйского дома легкая дверь с матовыми стеклами. Теперь на ней как на экране Ханин видел две тени: горделивый точеный профиль Эллочки и круглый силуэт бабкиной головы, туго обтянутый платком. Большой крючковатый нос старухи прыгал над ее впалой верхней губой, и трясся острый подбородок… она говорила что-то отрывисто и громко.
– Жаль, что я по-ихнему не понимаю! – подумал Ханин. И вдруг ему словно сжала виски чья-то невидимая рука, от резкой боли Димка чуть не потерял сознание… впрочем, это ощущение было коротким и пришло оно как бы изнутри…
Теперь он понимал чужую речь как свою родную.
…Неужели вы будете их кушать?! – спрашивала Эллочка, и в ее голосе слышалась явная брезгливость. – Они же будут как резина… Не разжуете!
– Разжую! – с коротким смешком отвечала старуха, и Димка увидел, как ее тень оскалила зубы. – Я вчера уже одну сварила… зачем же добру пропадать, коли такая грудастая баба попалась!..
Димкино сердце захолонуло и стало куда-то падать… падать. Но его на полпути подхватили те же самые невидимые руки, и Ханин понял: за его спиной стоит НЕКТО – по сравнению с ним, простым смертным, он необъятно могуч… Вдвоем они победят! – эта мысль пронзила Димку как молния… вселенская черная бездна на миг приоткрылась Ханину, и Димка заглянул в нее с жутким, ни с чем не сравнимым восторгом! Значит, вот оно каково, высшее причастие Добра!.. захватывает дух от падения стремглав в чашу Зла ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛЕЙ…
– …Вы сами виноваты! – срываясь на фальцет, визжала Эллочка. – Пошли Гитлера кормить, а по сторонам – нулями!