Девушка глубоко вздохнула и открыла глаза. Несколько мгновений смотрела на меня непонимающим взглядом, а затем тихо вскрикнула и прижала руки к разорванному лифу платья.
— Беги, — махнул я рукой, не отдавая себе отчёта, в ту ли сторону. — Предупреди своих. Это была разведка, завтра их будет в сто раз больше. Пусть вам пришлют помощь из Вокулёра.
— Что произошло? — прошептала девушка, перебирая в пальцах окровавленные лохмотья. — Я упала… И лошади… Это были англичане?
— Нет. — Язык словно порос волосами и еле ворочается, так что сам с трудом разбираю, что говорю. — Французы.
— Но как же?..
— Это война. Здесь нет своих и чужих, здесь каждый сам за себя. Беги в Домреми, возьми троих мужчин, и скачите во весь опор в Вокулёр. Вы ещё можете спасти деревню.
В её голубых глазах снова появились слёзы.
— Что они со мной сделали?
— Ничего.
— Но я помню… Лошади… Я упала, а они окружили… И так больно…
Нет, девочка, ты не знаешь, что такое боль. Боль — это когда глаза лопаются и текут по обгоревшим щекам. Это когда кровь в жилах закипает, а в горле словно кол застрял, дым и пепел заменяют воздух, и ты горишь, словно факел, ты уже мертва, но все ещё чувствуешь… Тебе только предстоит это узнать.
— С тобой всё в порядке. — С трудом поднявшись на ноги, помогаю ей встать. — Они не причинили тебе вреда. Господь сохранил твою невинность.
Её испуганное лицо перемазано землёй и кровью. Грязный чепчик съехал на бок и открывает взору рыжевато-бронзовые волосы. Вот она, передо мной — девушка, которая станет легендой. Спасительница Франции, Дева-воительница. Я только что помог свершиться воле Всевышнего — я обрёк её на страшную гибель во имя бессмертия.
— Как вас зовут? — тихо спросила она, благодарно пожимая мои ладони.
— Жан, — с трудом улыбнулся я.
— Как и меня. — В заплаканных глазах светится восхищение и благоговение. — Благодарю вас, Жан.
— Храни тебя Бог, Жанна.
— Вы путешествуете согласно какому-то плану?
— Как правило, нет. Иногда меня озаряет, и я спешу через полмира в какой-нибудь богом забытый уголок Земли, но это случается не так уж и часто. Смерть и болезни есть везде.
— И вы помогаете всем?
— Что вы, доктор. Вы представить не можете, сколько людей страдает в эту минуту в радиусе одного километра.
— То есть вы сами выбираете, кому жить, а кому умирать?
— Как и любой врач. Есть случаи благоприятные, есть безнадёжные. Хотя иногда я просто закрываю глаза и жду, какая рука коснётся меня первой.
В этот день его речь была тороплива, как у южанина, а лёгкое грассирование навевало мысли о бескрайних виноградниках Шампани. Линда разослала запросы во все европейские клиники, но ни одного похожего случая в последние годы зафиксировано не было.
— Как по-вашему, зачем всё это? Ваше существование — случайность или закономерность?
— Мне кажется, это своего рода попытка сохранить равновесие. Мне приходилось слышать о таких, как я, но встретить так ни разу и не довелось. Я думаю, это тоже часть плана.
— Что вы имеете в виду?
Смит улыбнулся и покачал головой. Было в его глазах что-то умиротворяющее и одновременно тоскливое, так что у Линды то и дело сжималось сердце. Она никак не могла понять, что именно чувствует по отношению к этому пациенту. В тени его уверенности и логичности она чувствовала себя как никогда спокойно и, как ни смешно это звучит, защищённо. Спустя пять дней поиски прорех в его рассказах превратились в захватывающее путешествие по неведомым мирам, которые представали перед ней как наяву. Она не могла верить ему, но не могла и прийти к какому-то определённому решению — симулянт он или шизофреник. Да и кто сказал, что одно исключает другое?
— Если не дадут сбой магнитные поля и Солнце с прежней силой будет освещать космические просторы, я не умру своей смертью. Но для смерти насильственной я уязвим так же, как вы или доктор Альфред. Меня можно зарезать кухонным ножом, утопить в озере, расплющить колесами грузовика. Вы не представляете, насколько ужасно бесчисленные годы странствовать в одиночестве, но будь рядом со мной человек, обладающий теми же особенностями, — окончу ли я когда-нибудь свой путь? А он? Мы не дадим друг другу уйти из жизни, и тогда равновесие может нарушиться. И бог знает, к каким последствиям это может привести.