Есть много пищи для размышлений или предположений в мысли о том, что существуют звуковые волны, которые не слышит ни одно ухо, и цветовые волны, которые не видит ни один глаз. Для нас длинное, темное, беззвучное пространство между 40 000 и 398 триллионами и бесконечность диапазона за пределами 764 триллионов, где свет прекращается во вселенной движения, позволяет предаваться размышлениям о том, что могут существовать создания, которые живут на других планах, отличных от нашего, и которые наделены сенсорными органами, подобным нашим, только настроенным на то, что бы слышать и видеть в другом диапазоне частот."
Я перестал читать и задумчиво отложил книгу.
– Очень интересно! – прокомментировал я. – Но в чем заключается идея?
Профессор повернулся и вопросительно посмотрел на меня.
– Вы обратили внимание на часть, напечатанную заглавными буквами?– спросил он.
Я кивнул.
– Да, на самом деле я прочитал эту часть дважды.
– Ну, что вы об этом думаете?
Я с сомнением покачал головой.
– Я склонен думать, что у выдающегося ученого разыгралось воображение.
Профессор Винтер улыбнулся как-то по-особенному, и его глаза ослепительно заблестели сквозь очки.
– Ах! Итак, вы думаете, что нет никакой возможности существования невидимого мира вокруг нас?
– Я бы не сказал, что это невозможно, потому что прогресс современной науки, похоже, демонстрирует, что мы вряд ли можем позволить себе провести грань между возможным и невозможным, но, по крайней мере, я бы счел это предположение в высшей степени невероятным и вообще непостижимым.
Несколько минут профессор молча возился со своим химическим аппаратом. Затем он снова повернулся ко мне, и в его манерах и голосе, когда он заговорил, присутствовало сильное чувство:
– Мой дорогой друг, что бы вы сказали, если бы я поведал вам, что я нахожусь на грани превращения кажущегося невозможным в реальность, то есть я сказал бы вам, что я собираюсь усовершенствовать машину, которая позволит мне проникнуть в тот мир вибраций и материи, который, я уверен, существует ниже уровня инфракрасного излучения?
Я весело рассмеялся.
– Если бы вы мне сказали это, я бы, без сомнения, принял бы это за шутку.
Он улыбнулся с серьезным выражением на лице и кивнул.
– Я бы вряд ли стал винить вас в этом.
Затем он сел на стул рядом и, наклонившись ко мне, продолжил:
– Тем не менее, таковы факты! Мои эксперименты почти закончены, и я собираюсь шагнуть в этот неизвестный мир! Более того, я хотел бы, чтобы такой скептик, как вы, разделил со мной этот опыт.
Я в оцепенении уставился на него. Я не мог поверить, что не ослышался. Наконец у меня вырвалось:
– Бог мой! Я так понимаю, что вы говорите серьезно? И что вы на самом деле вполне научно открыли способ видеть, слышать и иным образом ощущать невидимое и неосязаемое?
Он спокойно кивнул.
– Да, я имею в виду именно это. Минутку! – Он поднял руку, когда я собирался снова возразить. Он указал на все еще открытую книгу, которую я положил на стол, и продолжил:
– Как вы прочитали в этой книге, самая высокая скорость вибрации, которую способен зарегистрировать слуховой аппарат человека, составляет сорок тысяч колебаний в секунду. Выше этого ухо неспособно что-либо слышать. Почему? Потому что вибрации становятся слишком быстрыми, чтобы воздействовать на барабанную перепонку и цепочку костей среднего уха. Другими словами, они перестают быть звуковыми для человеческого уха.
– Итак, это хорошо известный факт, что некоторые животные могут ясно слышать звуки, которые тончайший человеческий слух не в состоянии уловить. Что это доказывает? Это, очевидно, доказывает более тонкую настройку, называйте это как вам будет угодно.
– Но на другом, более высоком конце шкалы мы обнаруживаем, что самые низкие вибрации света, которые способен воспринимать человеческий зрительный аппарат, это красный цвет, самый глубокий его оттенок, который вибрирует со скоростью 398 триллионов в секунду. Ниже этого глаз не в состоянии различить движение любого рода.
– Вы должны признать, что диапазон между сорока тысячами и 398 триллионами непостижимо огромен. Можете ли вы действительно поверить, что этот огромный диапазон в природе лишено какого-либо движения или вибрации? Кажется ли вам разумным или логичным, что в природе может быть такая расточительность?