Сергей вспыхнул, жаркий румянец обиды выступил на скулах, но он смолчал.
Начальник партии, обдумывая каждое слово, медленно сказал:
— Видите ли, неделю назад мы закончили всю работу по составлению карты, получены очень интересные и ценные данные. Но вот как об этом могли узнать посторонние — ума не приложу.
— Ну, здесь, кажется, придется приложить ум нашим работникам, — шутливо заметил подполковник. Он уже успел переодеться и вызывал дежурную машину.
Сынишка выскочил, обиженно надув губы, и протянул:
— Опять уходишь, а говорил — весь вечер играть будем.
— Надо, Алмасик, надо, бала родной, — подполковник нагнулся, звонко чмокнул ребенка в щечку и, постучав в соседнюю дверь, попросил:
— Присмотрите за моим человечком.
Соседка притянула к себе Алмаса, который готовился зареветь, а подполковник уже спешил к машине, сигналившей во дворе. Геологи еле за ним успевали.
Старший лейтенант Сергиенко коротко и деловито докладывал результаты осмотра.
— Клыков убит выстрелом в спину. Все документы исчезли. Только в подкладку пиджака завалилось письмо из Усть-Каменогорска, от девушки. В руке был зажат шелковый платочек с вышитой меткой «О. Я.»
Сергей вздрогнул, и чуть не прослушал пояснение сотрудника КГБ.
— Платочек пахнет «Белой сиренью».
— Вы, кажется, Юрий, даже какую-то работу пишете по исследованию различных запахов и смесей, — поинтересовался Мухамеджанов.
Старший лейтенант смущенно улыбнулся.
— Да, товарищ подполковник. Кстати, одежда Клыкова посыпана табаком. Это для того, чтобы собака не взяла след.
— Квалифицированный почерк. Работал мастер своего дела. По каким линиям будем вести расследование?
Кенес Булатович повернулся к геологам и извиняющимся тоном предложил отдохнуть в приемной. Когда Сергей и Алексей Петрович вышли, он внимательно посмотрел на работников управления.
Старший лейтенант Сергиенко сидел прямо, немного скованно. Он знал, что свое дело закончил и не торопился высказывать мысли, предположения. На холеном, гладко выбритом лице даже появилась легкая тень скуки.
Толя Скворцов, молодой парень, которого недавно в порядке повышения перевели из милиции на сложную оперативную работу, тянул руку вверх, словно на уроке в школе. У него было наготове не менее десятка вариантов поисков преступника.
Высокий, чуть сутулый майор Кузьмин, был одним из самых опытных оперативников; годы работы в органах безопасности приучили его к тщательному анализу событий, к выдержке и хладнокровию.
— Ваше мнение, Павел Семенович?
— Французы говорят в таких случаях — ищите женщину. Кажется, на этот раз пословица подталкивает нас на правильный путь.
Еще до войны майор Кузьмин закончил факультет французского языка в Харьковском пединституте. В годы сражений он был тесно связан с летчиками эскадрильи «Нормандия», попутно изучил английский язык. Причем настолько основательно, что пилоты союзной авиации, совершавшие челночные полеты над землей врага, встречая на аэродроме военного переводчика, неизменно задавали ему шутливый вопрос: «В какой части Англии вы жили?»
Затем майор Кузьмин работал в комиссии по возвращению пленных немцев на Родину, очутился в Караганде, да так и остался жить в этом новом шахтерском городе.
Словно нащупывая путь в кромешной тьме, он высказывал медленно и осторожно свои мысли.
— Необходимо узнать, чей платок был в руке Клыкова. Это легко сделать, расшифровав монограмму. «О. Я.» — довольно редкие инициалы. Мы не знаем, что произошло между преступниками, почему прозвучал выстрел в степи. Следовательно, надо выехать на место происшествия.
— Письмо! Письмо забыли, — не вытерпел Толя Скворцов.
— Нет, не забыл. По этому адресу необходимо послать сотрудника. Ну, а остальные оперативные меры — обычные.
— Москва, товарищ подполковник, — дежурный по управлению заглянул в дверь.
Кенес Булатович быстро прошел в соседнюю комнату.
— Да, это я товарищ генерал. С Алма-Атой уже говорил. Приказано доложить вам лично. Исчез очень важный документ. Гриф «совершенно секретно». Идем по следам. Завтра высылаю подробное донесение и план операции. Прошу выслать архивные материалы по досрочному освобождению Клыкова Василия Артемьевича и Зенина Ивана Сергеевича из мест заключения. Обо всех новостях буду немедленно сообщать. До свидания.
Мухамеджанов осторожно положил трубку и вернулся в свой кабинет.
— Москва придает очень важное значение этому документу, — негромко сказал он, — есть предположения, что карта будет использована не только в шпионских, но и в политических целях, как материал для провокации и шантажа. Наш отдел берет эту операцию под особый контроль. Продолжим разговор…