Он слышал, как в ответ на вопрос шеф детективов вынужден был признать, что описания внешности скрывшегося преступника выглядят очень приблизительно. Слишком много противоречащих друг другу сведений, чтобы можно было составить достоверный фоторобот. Однако пассажиры были приглашены в штаб-квартиру полиции, чтобы просмотреть фотографии из полицейских досье. Лонгмэн едва не улыбнулся. На него нет досье. У полиции нет его фотографий!
Телевидение показало также несколько интервью с пассажирами. Сначала брюнетка, выглядевшая на экране гораздо старше, чем ожидал Лонгмэн. Затем театральный критик, который долго и многословно распространялся ни о чем. Потом двое чернокожих парней. Потом воинственный негр, который отказался отвечать на вопросы репортера, поскольку они не имели отношения к проблеме расовой дискриминации, а поднял вместо этого сжатый кулак и выкрикнул что-то, видимо лозунг, который вырезали при монтаже программы. Внезапно Лонгмэн испытал острый дискомфорт при виде лиц пассажиров. Они смотрели в камеру, а ему казалось, что они смотрят на него. Он выключил телевизор.
Пройдя на кухню, он вскипятил воду для чая. Плащ он так и не снял. Он сидел за кухонным столом, накрытым куском клеенки, и ел галеты, обмакивая их в чай. Потом он выкурил сигарету, и его поразило, что он, обычно куривший одну сигарету за другой, не испытывал до этого ни малейшего желания закурить.
Он вернулся в спальню. Включил радио, но выключил его, прежде чем лампы успели нагреться. Попытался прилечь, но тут же ощутил противную давящую боль в груди. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это не сердечный приступ, а тяжесть поясов с деньгами. Он встал с постели и подошел к входной двери, проверил все три замка и, убедившись, что они заперты, снова вошел в спальню. Задернув как можно плотнее шторы, он снял пояса. Пачки с деньгами ровными рядами разложил поверх одеяла.
Уолтер Лонгмэн, подумал он про себя, ты стоишь полмиллиона долларов. Затем он повторил эту же фразу чуть слышным шепотом, и крик буйной радости вырвался было из его груди. Ему пришлось зажать рот обеими руками, чтобы сдержать его.
В жизни Аниты Лемойн бывали мерзкие денечки, но этот стал, должно быть, самым отвратительным. Как будто похищения было недостаточно! Ей пришлось пройти еще и через два часа тоскливой процедуры опознания потенциальных преступников по фотографиям — парад грубых лиц, каждое из которых было для нее собирательным портретом всех тех кретинов, которые за свои вонючие доллары считали себя вправе претендовать на ее любовь или причинять ей боль.
Был уже девятый час, когда полицейские позволили наконец всем идти. Они вывалились группой из здания штаб-квартиры полиции и стояли в растерянности на тротуаре. В двух кварталах отсюда бурлила жизнь, двигался плотный поток автомобилей, но эта улица была пустынна и холодна.
Они стояли молча. Пьяница очухалась первой, подобрала свои лохмотья и нетвердой походкой затрусила в темноту. Спустя минуту воинственный негр еще раз оглядел присутствующих пренебрежительным взглядом и поспешно зашагал в сторону набережной. Только он и старая алкоголичка выйдут из сегодняшней передряги ничуть не изменившись, подумала Анита. Все это нисколько не затронуло их образа мыслей.
А что ее собственный образ мыслей? Вообще-то, мысль оставалась только одна: Анита, какого черта ты все еще торчишь здесь? Найди-ка поскорее такси, которое отвезет тебя домой. Горячая ванна с большим количеством специально выписанной из Парижа соли, а потом можно будет проверить, что там намотал телефонный автоответчик.
— Я даже толком не знаю, где мы находимся, — услышала она плаксивый голос мамаши, чьи чада стояли, позевывая, рядом. — Может мне кто-нибудь сказать, как отсюда добраться до Бруклина?
— Конечно, — отозвался старик. — Поезжайте подземкой. Это самый быстрый и, главное, безопасный способ.
Он хохотнул, однако желающих оценить его остроумие не нашлось. Некоторое время никто не двигался с места, пока двое парней, все еще державших в руках пакеты, с которыми их отправили много часов назад, не пробормотали что-то на прощание и не удалились.
— Прощайте, мальчики. Желаю удачи, — напутствовал их старик.
Парни повернулись и помахали им, прежде чем исчезнуть.
— Да, совершенно необычное приключение, чтобы не сказать больше.
Театральный критик. Она даже не взглянула на него. Сейчас он предложит ей взять одно такси на двоих, затем пригласит куда-нибудь выпить. Без вариантов. Она отвернулась, и в лицо ей ударил холодный ветер, который сразу же проник под юбку. Не хватало только застудить придатки, раздраженно подумала Анита. Ты же не сможешь работать! И она снова подставила ветру спину.