— Обманул. — Без толики сомнения сказал Ружинский.
— Обманул… — вздохнула я.
Ответила и задумалась: а как это? Ведь не могу я знать о прошлом той Марии, что не отозвалась на призыв магички, но вот рассказываю. И не придумки это, чтобы отвязаться от человека, именующего себя торговым представителем, но со взглядом матёрого шпиона. Да и обороты речевые, не свойственные мне.
— А дальше что?
— Дальше грустно. Бесправная нищая приживалка, которую каждым куском попрекают, прислуга бесплатная при кузинах. Вы сказку господина Перро «Золушка» читали? Как любила я её в детстве слушать, так стала ненавидеть в положении своём. Нет у меня феи — крёстной, и на бал, где принца можно встретить, который спасёт от злой родни, мне не попасть. Правда, печи мне чистить не довелось, всего лишь ночные горшки за сестрицами выносить, подсказывать им на уроках и задания домашние выполнять.
— Ума им это добавило, что ли? — фыркнул мой провожатый.
— Зачем им ум с таким-то приданым?
— Ваше присвоили, — вновь не спросил, а констатировал Иван.
— Присвоили… — со вздохом согласилась я.
Нет, не я, а тело, в котором я сейчас обитаю. Похоже, не только у души память есть, но и у тела тоже. Ой-ой! Как-то страшно стало. Надо бы вернуть власть над физиологией, но любопытно же узнать, как там до меня было.
— Почему дядя решил избавиться от меня столь сложным способом, я так и не поняла. Вызвал в кабинет и завёл разговор, что, мол, замуж-то меня никто не возьмёт, ибо мало что я не одарена магически, так ещё и бесприданница. Кому такая нужна. Только в монастырь, молиться за покойных отца с матушкой. Но дядюшка добрый и пристроил он меня много лучше. Списался с франкским дворянином, у которого четверо дочерей в семье и сговорил меня к нему гувернанткой-компаньонкой с приличным содержанием. Глядишь, и на приданное себе соберу. Вот уже и подорожную оплатил до самого франкского порта Тулон, где меня встретят и в поместье отвезут. Могу собираться — завтра надо выезжать дилижансом до Одессы, чтобы на корабль успеть.
— Одной? — удивился Ружинский.
— Одной. Зачем взрослую девятнадцатилетнюю девицу сопровождать? — грустно кивнуло моё тело. — А знаете, Иван Фёдорович, оказывается не так-то и трудно одной путешествовать. Главное, рядом с людьми держаться. Я, когда в дилижанс села, выбрала даму, что, как и я, одна ехала, и прибилась к ней. То платок подам, то воды налью, то ещё чем помогу. Так до Херсона рядом с ней и добралась. Там надо было в другой дилижанс пересаживаться, чтобы до Одессы доехать. Но и здесь Господь не оставил. Семья с девочкой лет семи ехала. Девочка прыткая такая, всё к матушке с вопросами приставала, а той вроде как и не до неё было. Я на один вопрос ей ответила, на второй, потом сказкой отвлекла. А они до самого порта ехали. И я с ними. Никто и не подумал, что одна я.
— Вы очень разумная девушка, — похвалил меня Иван.
— Разумная… — и очередной вздох. — Только в Тулоне меня никто не встретил. И словно морок спал, и понимание пришло, что никто и не должен был ждать. Правда, домой возвернуться теперь никак не получится — последний франк отдала за место в повозке, что пассажиров в город везла. Понадеялась, что доеду до градоначальника, брошусь в ноги, попрошу заступничества и покровительства. Нашли бы мне место какое, наверное. Хоть гувернанткой, хоть компаньонкой.
Вот почему тело, даже в беспамятстве полном, в город стремилось — цель была чётко обозначена. А потом уже и душа моя в сознание пришла. Расскажи кому — в дурку сдадут.
— Скажите, Машенька, ох, простите мою неучтивость, Мария Павловна, а вас всё время в пути мутило? — вдруг спросил торговый представитель.
— Да. Ещё дома началось. После разговора с дядей. Сначала подумала было, что съела несвежее что-то, а потом на морскую болезнь грешила. Почему вы спрашиваете, Иван Фёдорович?