Вот только пока непонятно, кого и за что.
Гильом, привлекая к себе внимание, негромко кашлянул. В ту же секунду мизансцена изменилась. Все трое застыли в неловких поклонах. Да и как элегантно поприветствовать сюзерена, когда колпак норовит в соусник нырнуть, узкий проход не даёт возможности опустить попу в глубокий реверанс, а мясник и вовсе за большой кастрюлей в поклоне исчез.
— Добрый день… — начал было виконт, но что сказать дальше, пока ещё не придумал. Оглянулся на меня, ища поддержки.
Выхожу из тени коридора:
— Месье, мадам, позвольте представиться. Меня зовут Мария, я гувернантка. Приехала сегодня после полудня и опоздала на обед. Его Сиятельство тоже голоден. Могли бы вы нас накормить?
Повара переглянулись.
— Так скажите, куда отнесть еду-то, мы горничную кликнем, и она принесёт, — всплеснула руками сдобная тётушка.
Представив, как мы сейчас будем кружить коридорами, добираясь до какой-нибудь приличной столовой, я взмолилась:
— Можно, мы здесь поедим?
— Так как же? — опять всплеснула руками женщина, становясь похожей на встревоженную наседку. — Виконт же. Невместно на кухне кушать.
О-о-о-о-о! Из-за соблюдения дурацкого этикета я сейчас в голодный обморок свалюсь.
Видно, у нас были такие несчастные лица, что кухонные работники сжалились и быстро накрыли стол, стоящий в углу.
Выскобленную столешницу застелили простой, без вышивки, кружев и прочих нарядностей, но хрустящей от крахмала скатёркой. Сервировали обед тоже без излишеств: всего-то по две вилки, по два ножа и две ложки — суповая и десертная. Ну и весь набор тарелок полагающихся. На основную тарелку поставили суповую, а в неё салатную. Слева хлебная тарелочка с ножом для масла. Стакан для воды и бокал для вина. Не поняла только, для какого именно — белого или красного, и зачем его поставили виконту. Мальчику рано пить алкоголь!
Но прояснять этот вопрос не стала. Наблюдая за тем, как работники кухни церемонно готовятся к подаче еды, хотелось взмолиться: «Люди добрые, дайте уже поесть!»
И вот, наконец-то, наступила эта благословенная минута. Нам положили по ложке горячего салата. Точно определила фасоль и печень какой-то птички. Должно быть, куриная. Но ещё был маринованный в уксусе лук и незнакомая зелень. Вот её идентифицировать было сложно. Решила уточнить.
— Мадам… — я замялась, не зная имени кухарки.
— Мадам Полли, госпожа Мария, — присела в книксене добрая женщина и тут же представила своих коллег: — месье Ришар, наш главный повар и специалист по приготовлению соусов, — мужчина поклонился. — А этот обор… э-э-э… молодой человек, месье Леруа*, отвечает за мясо, — парень, полностью соответствующий своей фамилии, шаркнул ножкой.
*Леруа — рыжий (французский).
— Мадам Полли, зелень в салате — это что?
— Так одуванчики, — привычно всплеснула руками повариха. — Сейчас самая пора для одуванчиков. Мальчишки деревенские собирают и в замок корзинами приносят. Я и в салаты добавляю, и на зиму заготавливаю. К мясу солёный одуванчик — самое то.
Я только хмыкнула. Про себя. Невместно баронессам за столом хмыкать, но и одуванчиками питаться непривычно. Так и захотелось сказать голосом домовёнка Кузьки: «Я не коза, я это не ем!». Выбрала пару листиков, пожевала. Трава и трава, горчит немного, но в целом в салате, заправленным кисло-сладким соусом, очень даже неплохо.
Особенно, когда есть хочется.
Тыквенный суп-пюре на сливках с крутонами, обжаренными на оливковом масле, и посыпанный толчёными тыквенными семечками был божествен. Хотелось попросить добавки, но я вспомнила, что обед этим не заканчивается.
И была права.
К куску филе белой рыбы дополненного ложкой вареного риса и горкой отварной моркови, порезанной кубиками, подали миниатюрные соусники, наполненные густой, ароматной подливкой. Попробовав капельку, я демонстративно закатила глаза, показывая месье Ришару своё восхищение его талантом, а потом вылила всё без остатка на рыбу.