После первого рассказа дальнейший путь оказался предопределённым?
Да, потом я написал повесть о войне, которая была потеряна.
Значит, первую повесть читатели так и не увидели?
Нет. Она была ученической, но в смысле конфликтов и в отношениях героев было всё правдиво, как на войне. Литературный институт, который я окончил, писать никогда и никого не научит. Я учился в семинаре Паустовского. Это был замечательный человек. Я до сих пор отношусь к нему с глубоким почтением. Он научил нас любить слово. И ещё вот что было одним из самых главных Паустовский приучал нас начинать рассказ только тогда, когда мы понимали, что уловили настроение И я глубоко убеждён: главное для писателя это работать, работать и ещё раз работать. А работать надо даже тогда, когда не очень хочется. Не заставлять себя, нет. Но стол это магнит. Стоит за него сесть, написать несколько фраз, и написанные фразы уже заставляют тебя двигаться дальше, думать.
А страх перед чистым листом бумаги вы испытываете, когда начинаете писать новое произведение?
Одно время я это переживал очень серьёзно, месяца два ничего не мог писать. Тогда мне казалось, что всё, что я делаю, не то и не так. Потом это состояние прошло. Но эти периоды пустоты и сомнений, видимо, неизбежны и бывают почти у каждого пишущего.
Можно ваше творчество разделить на три определённых периода? Я понимаю всю условность этого деления, но всё-таки. Первый это ваша военная проза до "Горячего снега". Второй, где кроме войны показана современная действительность "Берег", "Выбор". В третьем периоде вы полностью уходите в "кипучую современность" "Игра", "Искушение", "Бермудский треугольник", "Без милосердия".
Можно так, конечно, разделить. Хотя война у меня присутствует практически во всех романах. Разве что в самых последних её нет. И это потому, что сюжеты слишком далеко ушли от того времени.
Юрий Васильевич, и в заключение несколько слов напутствия нашим читателям.
Я хотел бы сказать только одно. Как только человек отстраняется от литературы, он теряет очень многое в самом себе. Потому что литература не только познание внешнего мира, внешней жизни. В первую очередь это познание самого себя. Если литература никак не воздействует на читателя (а такая есть), это литература пустоты. Поэтому читать надо хорошие книги, находить для этого время, отрывать его даже от сна, от любимого многими телевизора и прочих атрибутов современной цивилизации, которые рождают в человеке инертность мышления и поступков, ленивое отношение к жизни и ожидание, что кто-то за нас всё сделает. Потому я призываю любить книгу, великую русскую литературу.
Беседу вёл Валерий СДОБНЯКОВ
Вся душа моя на Луке;
ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВРЕМЕНИ
Давно интриговала меня задорная фраза Чехова: "Аббация и Адриатическое море великолепны, но Лука и Псёл лучше". Что же это за райский уголок, так полюбившийся Антону Павловичу? А это Восточная Украина, где в двух верстах от города Сумы, на живописном берегу реки Псёл, семейство Чеховых проводило летние месяцы в 18871989 годах.
"Живу я на берегу Псла, во флигеле старой барской усадьбы Природа и жизнь построены по тому самому шаблону, который теперь так устарел и бракуется в редакциях: не говоря уже о соловьях, которые поют день и ночь… о старых запущенных садах, о забитых наглухо, очень поэтичных и грустных усадьбах, в которых живут души красивых женщин" писал Чехов А.С. Суворину в мае 1888 года. В красивой усадьбе жили красивые, культурные хозяева чеховской дачи Линтварёвы большая семья либеральных помещиков, ставящих духовные интересы выше материальных. Чтобы как-то сводить концы с концами, они сдавали флигели своей усадьбы. В одном из них, западном, и поселилась "милая Чехия". Всё здесь нравится Антону Павловичу: "Наш флигель.
С колоннами. Крыльцо цело. Сзади и с боков сад, идущий на высокую гору…"
Гостеприимный Чехов по своему обыкновению начинает с пылом приглашать гостей: "Уж очень у меня хорошо, так хорошо, что и описать нельзя. Природа великолепна, всюду красиво, простора пропасть, люди хорошие, воздух тёплый, тоны тоже тёплые Одним словом, вы не раскаетесь, если приедете".