— Если ткани семенника предполагается исследовать в лаборатории, то необходимо, чтобы его удалял квалифицированный хирург.
— Так что если врач угрожает, что это будет делать неквалифицированный санитар-эсэсовец, то он просто блефует, потому что таким путем он не достигнет своей цели?
— Есть вещи настолько очевидные, что тут не о чем спорить. Я читал показания — Фосс вовсе не собирался поручать эти операции санитарам-эсэсовцам.
Хайсмит начал было подниматься с места, но передумал и снова сел.
— Вы обследовали четырех женщин, которые давали показания по этому делу?
— Да.
Кровь отлила от лица Адама Кельно. Хайсмит снова пристально посмотрел на него, изо всех сил стараясь сохранить внешнее спокойствие.
— Если эти женщины были подвергнуты облучению в течение пяти — десяти минут, может ли хирург увидеть следы этого облучения — ожоги, может быть, волдыри, инфицированные ткани?
— Некоторые из этих ожогов видны и сейчас, — ответил Лайтхол.
— А через двадцать четыре часа после облучения?
— У тех женщин, которых я обследовал, поражения кожного покрова останутся на всю жизнь.
— Хорошо, далее. Если хирург видит ожоги вскоре после облучения, должен ли он прийти к выводу, что необходимо удалить яичник?
— Я бы сказал, что совсем наоборот. Это было бы связано с большим риском.
— Далее. Профессор Лайтхол, когда в Англии производят удаление яичника при спинномозговом обезболивании, рекомендуется ли привязывать пациентку к операционному столу?
— Это в высшей степени необычно. Ну, пожалуй, можно зафиксировать только руки.
Адам почувствовал, что у него вот-вот разорвется сердце. Острая боль пронзила его грудь. Он нащупал в кармане таблетку и проглотил ее, постаравшись сделать это как можно незаметнее.
— Значит, это не является обычной практикой?
— Нет. Пациентка утрачивает возможность двигаться в результате инъекции.
— Расскажите нам, какие хирургические процедуры проводятся после удаления яичника.
Лайтхол попросил принести пластиковый макет в натуральную величину и поставил его на край трибуны лицом к присяжным. Откинув падавшие на глаза волосы, он заговорил, назидательно указывая пальцем:
— Вот это матка. Эти желтые образования размером с грецкий орех по обе стороны матки, позади нее, — яичники. Хирург должен сделать глубокий разрез до самой ножки в том месте, где артерия, идущая от яичника, впадает в главную артерию. Потом он пережимает и перевязывает ножку, чтобы не было кровотечения из главной артерии.
Он отхлебнул воды из стакана. Судья предложил ему сесть, но он ответил, что привык читать лекции стоя.
— Следующая процедура называется перитонизацией. Там есть такая очень тонкая перепонка, которая покрывает изнутри брюшную полость, — она называется брюшина, перитонеум. Мы поднимаем эту пленку и прикрываем ею культю. Другими словами, свежую культю закрывают перитонеумом, чтобы предотвратить образование спаек и обеспечить нормальное образование тромба в пересеченной яичниковой артерии.
Баннистер посмотрел на присяжных, слушавших с огромным вниманием, и сделал паузу, чтобы они лучше усвоили сказанное.
— Значит, это исключительно важный этап? Жизненно необходимо прикрыть свежую культю лоскутом перитонеума?
— Да, это обязательно.
— А что случится, если этого не сделать?
— Тогда свежая культя останется свободной. Тромб, образующийся в артерии, легко инфицируется, и часто возникают спайки с кишечником. Если культя недостаточно герметично перекрыта, начинается кровотечение. Кроме того, через семь — десять дней возможны вторичные кровотечения.
Он сделал знак помощнику, который убрал макет.
— Вы знакомы с показаниями доктора Кельно?
— Я прочитал их весьма тщательно.
— Когда я спросил его, полагается ли закрывать культю лоскутом перитонеума, как вы только что рассказали, он ответил, что никакого перитонеума там нет.
— Ну, не знаю, где его учили хирургии. Я занимаюсь гинекологией больше сорока лет и удалял яичники больше тысячи раз, но ни разу не видел, чтобы там не оказалось перитонеума.
— Так значит, он там есть?
— Господи, да конечно же!
— Доктор Кельно в своих показаниях говорит также, что его способ перевязки свежей культи состоял в пришивании ее крест-накрест к тазовой связке. Что вы могли бы об этом сказать?
— Я бы сказал, что это очень странный способ.
Все взгляды были прикованы к доктору Кельно — особенно взгляд Терренса, который слушал, приоткрыв рот, и чувствовал, что у него по всему телу бегают мурашки от волнения.