— Как вы меня разыскали, Гольдмарк? — спросил Тесслар.
— Через доктора Марию Вискову. Она сказала мне, что вы работаете в Оксфорде.
При упоминании имени Висковой на напряженном костлявом лице Тесслара появилась улыбка.
— А, через Марию… Когда вы ее видели в последний раз?
— Неделю назад.
— Как у нее дела?
— Ну, устроена она неплохо, но, как и все мы, пока еще только пытается сориентироваться в жизни. Понять, что произошло.
— Когда мы освободились и вернулись в Варшаву, я уговаривал ее уехать из Польши. Это не место для евреев. Это кладбище. Огромное пустое пространство, пахнущее смертью.
— Но вы все еще польский гражданин, доктор Тесслар.
— Нет. Я не намерен возвращаться. Никогда.
— Это будет большая потеря для еврейского сообщества.
— Какого там сообщества? Этой горсточки призраков, раскапывающих горы пепла?
— Теперь все будет иначе.
— Разве? Тогда почему они организовали для евреев отдельную секцию коммунистической партии? Я вам скажу почему. Потому что поляки не желают признать свою вину и не могут позволить себе выпустить из Польши тех евреев, кто еще остался. Вот почему! Здесь у нас много евреев. Им здесь нравится. Мы настоящие поляки. А такие люди, как вы, выполняют за них грязную работу. Вам приходится сохранять в Польше еврейское сообщество, чтобы оправдать свое существование. Вас просто используют. Но в конце концов вы поймете, что коммунисты относятся к нам ничуть не лучше, чем националисты перед войной. Внутри этой страны все мы — еврейские свиньи.
— А Мария Вискова? Она всю жизнь была коммунисткой.
— Она тоже прозреет, и очень скоро.
Гольдмарку очень хотелось переменить тему разговора. Нахмурившись, он курил сигарету за сигаретой. Чем дольше говорил Тесслар, тем больше он нервничал.
Марк Тесслар, слегка хромая, взял у вошедшей экономки поднос, поставил его на стол и разлил чай.
— Моя поездка в Оксфорд связана с доктором Кельно, — сказал Гольдмарк.
Услышав это имя, Тесслар встрепенулся:
— А что там с Кельно?
Гольдмарк чуть усмехнулся: он прекрасно понимал важность того, что собирался сообщить.
— Вы давно с ним знакомы?
— С тридцатого года, когда мы были студентами.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Когда он уезжал из лагеря «Ядвига». Я слышал, что после войны он появился в Варшаве, а потом скрылся.
— Что бы вы сказали, узнав, что он в Англии?
— На свободе?
— Не совсем. Его держат в Брикстонской тюрьме. Мы пытаемся добиться его выдачи Польше. Вы же знаете, как обстоит дело с польскими фашистами здесь, в Англии. Из него сделали знаменитость. Им удалось привлечь к нему внимание самых высоких кругов, и теперь англичане тянут время. Вы хорошо знали его в «Ядвиге»?
— Да, — прошептал Тесслар.
— Тогда вам должно быть ясно, в чем его обвиняют.
— Я знаю, что он проводил хирургические эксперименты над нашими.
— Откуда вы это знаете?
— Видел собственными глазами.
Заместитель государственного секретаря
Министерство внутренних дел
Управление по делам иностранцев
Олд-Бэйли, 10 Лондон
«Хоббинс, Ньютон и Смидди»
Чансери-Лейн, 32Б
Лондон
Тема: Доктор Адам Кельне
Глубокоуважаемые господа,
Я уполномочен государственным секретарем сообщить Вам, что он тщательно рассмотрел все обстоятельства дела, включая информацию, предоставленную правительством Польши. Принимая во внимание недавно полученные показания под присягой доктора Марка Тесслара, государственный секретарь считает, что достаточные основания для возбуждения дела имеются. Рассмотрение вопроса о справедливости или несправедливости законодательства Польши не входит в нашу компетенцию, однако мы обязаны соблюдать действующие договоры с ее правительством.
Вследствие этого государственный секретарь принял решение привести в исполнение ордер на депортацию и выслать доктора Кельно в Польшу.
5
Охранник ввел Адама Кельно в комнату для свиданий, разделенную стеклянной перегородкой, по другую сторону которой сидели Роберт Хайсмит и Ричард Смидди.
— Я сразу перейду к делу, Кельно, — сказал Хайсмит. — Положение скверное. Натан Гольдмарк раздобыл весьма порочащие вас показания. Что вам говорит имя Марка Тесслара?