Неожиданно Кларисса Макклеллан сказала:
– Можно задать вам вопрос? Вы давно работаете пожарным?
– С тех пор, как мне исполнилось двадцать. Вот уже десять лет.
– А вы хоть раз читали те книги, которые сжигаете?
Он рассмеялся:
– Но это же запрещено законом!
– Да-да, конечно.
– В нашей работе есть свои тонкости. В понедельник сжигаешь По, во вторник – Войнич, в четверг – Честертона, сжигаешь их до пепла, потом сжигаешь пепел. Таков наш официальный девиз.
Они прошли еще немного, и девушка спросила:
– А это правда, что когда-то давно пожарные тушили пожары вместо того, чтобы их разжигать?
– Нет. Дома всегда были огнеупорными, можете мне поверить.
– Странно. Я как-то слышала, что было такое время, когда дома загорались из-за всяких несчастных случаев, и приходилось вызывать пожарных, чтобы остановить пламя.
Он рассмеялся.
Девушка бросила на него быстрый взгляд.
– Почему вы смеетесь?
– Не знаю, – снова засмеялся он и тут же осекся. – А что?
– Вы смеетесь, хотя я не говорю ничего смешного, и отвечаете на все мои вопросы мгновенно. Ни разу даже не задумались над тем, что я спрашиваю.
Монтаг остановился.
– А вы и на самом деле очень странная, – произнес он, глядя на Клариссу в упор. – У вас что, вообще нет уважения к собеседнику?
– Я не хотела вас обидеть. Все дело, наверное, в том, что я слишком уж люблю приглядываться к людям.
– А это вам ни о чем не говорит? – Монтаг слегка постучал пальцами по цифрам 4, 5 и 1, вышитым на рукаве его угольно-черной куртки.
– Говорит, – прошептала она в ответ, ускоряя шаг. – Вы когда-нибудь бывали на гонках реактивных автомобилей, которые проводятся там, на бульварах?
– Уходите от разговора?
– Иногда мне кажется, что их водители просто не имеют представления о таких вещах, как трава или цветы, потому что никогда не ездят медленно, – произнесла она. – Покажите такому водителю зеленое пятно – и он скажет: «Да, это трава!» Розовое пятно – «Это розарий!». Белые пятна будут домами, коричневые – коровами. Мой дядя как-то раз решился проехать по скоростному шоссе медленно. Он делал не больше сорока миль в час – его тут же арестовали и посадили в тюрьму на двое суток. Смешно, да? Но и грустно.
– Вы чересчур много думаете, – смущенно заметил Монтаг.
– Я редко смотрю «телестены» в гостиных, почти не бываю на автогонках или в Парках Развлечений. Оттого у меня и остается время для всевозможных бредовых мыслей. Вы видели вдоль шоссе за городом двухсотфутовые рекламные щиты? А известно вам, что было время, когда они были длиной всего двадцать футов? Но автомобили стали ездить с бешеной скоростью, и щиты пришлось наращивать, чтобы изображение хотя бы длилось какое-то время.
– Нет, я этого не знал, – хохотнул Монтаг.
– Держу пари, я знаю еще кое-что, чего вы не знаете. Например, что по утрам на траве лежит роса…
Он внезапно понял, что не может вспомнить, представлял ли себе когда-либо что-то подобное или нет, и это привело его в раздражение.
– А если посмотреть вверх… – Кларисса кивнула на небо, – то можно увидеть человечка на луне.
Ему уже давно не случалось туда глядеть.
Оставшуюся часть пути оба проделали в молчании: она – в задумчивом, он – в тягостном; стиснув зубы, он то и дело бросал на девушку укоризненные взгляды.
Когда они подошли к ее дому, все окна были ярко освещены.
– Что здесь происходит? – Монтагу не так уж часто доводилось видеть, чтобы в доме было столь много огней.
– Ничего особенного. Просто мама, папа и дядя сидят и беседуют. Сейчас это такая же редкость, как ходить пешком. Даже еще реже встречается. Между прочим, мой дядя попал под арест вторично – я вам этого не говорила? За то, что он шел пешком! О, мы весьма странные люди.
– И о чем же вы беседуете?
В ответ девушка рассмеялась.
– Спокойной ночи! – попрощалась она и зашагала к дому. Но потом вдруг остановилась, словно вспомнив о чем-то, и снова подошла к Монтагу, с удивлением и любопытством вглядываясь в его лицо.
– Вы счастливы? – спросила Кларисса.
– Что-что? – воскликнул Монтаг.
Но ее уже не было рядом – она бежала к дому в лунном свете. Парадная дверь тихонько затворилась.
– Счастлив ли я? Что за чушь такая!
Монтаг перестал смеяться.