Здесь, на пустынной террасе, ему ничего не стоит применить магию против нее, или проткнуть изможденный излияниями живот кривым кинжалом Магистра. И в целом не имело никакого значения, как именно она умрет. Но инстинкт самосохранения все еще толкал королевские ноги прочь. Еще хотя бы на шаг, подальше.
Он напряженно наблюдал за ней, и в какой-то момент ей с ужасом почудился блеск стали в складках черной мантии. Скользнув украдкой взглядом по балконным ставням, она с холодом в сердце убедилась, что дежуривший у входа стражник лежит на полу, широко раскинув руки. Самый верный, один из последних преданных людей.
На глазах навернулись слезы, но королева не плакала. Отступая к пропасти, она отчего-то улыбалась. Может, от скорой встречи с покоем и безболезненным, бесплотным существованием. А может, это паралич лица проявился следующей стадией болезни, вызванной одним из тех бесчисленных ядов, что она приняла поневоле за этот месяц?..
Маг молча наступал. Складки его мантии развевались на ветру, и знакомые руны то и дело мелькали белыми всполохами. “Дага, Омни, Сатрен” — зачем-то беззвучно шептала она, повторяя название тех, что знала. — “Кеммен, Таора, Ант”. Это успокаивало раскаленные до предела нервы, но не защищало от страха. Смерть можно долго умолять о встрече. Но когда она наконец снисходит до внимания и внемлет зову, принять ее безропотно удается не каждому.
Наконец, из-под полы мантии показался искривленный, словно ползущая змея, нож. Ветер сорвал капюшон с головы мага, обнажая изуродованное шрамами лицо. Ровно, как по черте, левая его сторона была испещрена текстом…
Он занес руку для удара в тот момент, когда перила уже несколько секунд подпирали худое тело сзади. Какая ирония — иметь особую честь за несколько секунд выбрать смерть!
В небе зычно грохотнуло.
— Жанши таамен корггро-омен… — начал нараспев он знакомые откуда-то из глубокого детства строчки.
Это были стихи. Мама иногда напевала их ей, когда Катарина боялась. Это и впрямь успокаивало, особенно после обещания быть таким образом всегда вместе. Но у учителя была другая концовка этих стихов. “...Танос обливиате!” От нее всегда веяло холодом и болела голова. Мамина версия ей нравилась намного больше.
— Жанши таамен корггро-омен, парв-вес энтеро... Абскуро! — назло убийце завершила она, опасно балансируя над пропастью из последних сил.
Что бы он ни задумал, она не подарит ему право на собственную жизнь. Никогда!
Он как-то странно дернулся в последний момент, но вонзить ритуальный нож некромантов в ее грудь не успел. Часть его рун на лицо засияли алым светом в тот момент, когда она осознанно и с силой качнулась назад.
Семь секунд оказались томительно долгими, намного дольше, чем это было там, наверху. Но сожаления не было. Только слышалось вслед далекое “Танос обливиате!..”
***
Свет ослепил глаза задолго до того, как она ощутила под своими руками склизкую тину и острые камни. Волны то и дело накрывали с головой, утаскивая на дно бездыханное тело. Но неведомая сила раз за разом выталкивала его на поверхность, под жаркие лучи послегрозового солнца.
Абскуро...
Она не понимала, почему все еще видит свет, слышит шум. Но боли больше не было, и это ее вполне устраивало. Впервые за бесконечное количество дней ей было хорошо. Живот не выворачивало наизнанку, из груди не рвался разрывающий легкие кашель. И никто, абсолютно никто не пытался здесь чем-либо ей навредить.
Что есть, в сущности, счастье? Богатство? Слава? Или любовь?..
Жанши таамен… Танос обливиате...
А, может, это голубое небо, и эта парящая безмятежность и есть истинное счастье? Этого не понять тому, кто никогда не испытывал ничего подобного.
Ее вынесло на скалистый берег спустя время. Поначалу королева даже слегка огорчилась такому развитию событий. Но все это время звучащий в голове детский стишок стал донельзя назойливым. Что-то настойчиво манило к себе там, в глуби острова.
— Абскуро… Абскуро… — бормотала она, неловко пытаясь подняться в набегающий волнах по острым камням.
О том, что они именно острые, королева догадалась лишь по кровавым следам ее ног, тут же стертых шипящей морской пеной. Конечности слушались с трудом, любой шаг стоил неимоверных усилий. Но она не сдавалась.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов