потом принялся вправлять челюсть. Сделал смещение вверх, затем назад. Услышав щелчок, который предзнаменовал победу над одной травмой, Вито обрадовался и стал играть в заботливого ЛОРа:
– Больше никаких резких движений, ты понял? А то знаю я вас русских, пока челюсть не отвалится изо рта, даже не подумаете о лечении.
– Почти не больно, сп…
– Я СКАЗАЛ: «НИКАКИХ РЕЗКИХ ДВИЖЕНИЙ»! – разрушилась маска милого врача, но всё ещё в этих выкриках слышалось желание помочь.
– Пока что мы не можем узнать причину того, почему этот священник захотел нам помочь, что ж, он хотя бы не выглядит угрожающе. Разве что, его же кровь на лице.
– Я уже извинился, прекрати!
– Если ты правда хочешь нам помочь, пошли с нами. Мало кто из участников собираются в союзы. Может быть, нам повезет. – решилась Лиза довериться Михаилу. Она бы всё равно это сделала, будь он даже сатанистом. В ее глазах священник сделал больше хорошего, чем плохого. Так она рассуждала. После драки, точнее, избиения Вито, розовые очки его веры треснули, но даже через трещины он верил, что в этот раз просто повезло или Лиза – его ангел хранитель. Но мысли о семье не давали ему покоя, Михаилу казалось, что всё это уже давно забыто, уже не нужно миру. Значит, произошел диссонанс: «Эта девочка спасла меня от гибели, когда я молил бога, но почему ее слова заставляют меня ненавидеть мою мать и веру». Этот вопрос еще долго будет крутиться в его голове, пока не встретит виновника сего торжества. Это и есть его желание, ради этого Михаил пошел на риск и отправился с Вито и Лизой к пункту регистрации. Хоть и все трое не могли расслабиться из-за недоверия, Вито решил разрядить обстановку:
– Кто-нибудь из вас боится собак?
– Если я испугаюсь собаки, как смогу бороться с врагами серьезнее?
– Люблю собак, большинство верны своим хозяевам. – Ответил Михаил.
– Да ну? А вас не раздражает их дерьмо на дорогах?
– Это уже вина собаководов, нужно следить за своим питомцем. – перехватил Михаил.
– Не кипятись, Вито. Мы почти в центре Рубержа, тут нет собаководов.
– Конечно, но зато есть собаки, большие и жаждущие покусать кого-нибудь.
– А ты не давай себя укусить. – максимально спокойно возразила Лиза.
– А вы не думали, что такие собаки на самом деле одиноки? «Собака бывает кусачей только от жизни собачьей». Не думаю, что ударив ее, зверю станет лучше. – начал объяснять Михаил, совсем забыв про челюсть.
– Зато во второй раз лезть не будет. – с ужасающей улыбкой ответила Лиза.
– Опасная женщина… – удивился Михаил, опустив взгляд, опасаясь Лизу, как ребенок сурового преподавателя.
– Да ну? Я ей то же самое говорил!
– Хо! Хоть в этом мы сошлись! – начал тихо хохотать, медленно заражая смехом Вито. – О нет, челюсть.
– ЗАКРОЙ РОТ МИША, СЕЙЧАС ЖЕ! – после этого выкрика умолк даже Вито, пока Михаил от испуга не мог двигать ртом ни на миллиметр, серьезный взрослый мужчина встал столбом перед лицом серьезной дамы.
Каждое знакомство по пути к пункту регистрации началось с драки. Неплохое начало, правда? После этого, они стали намного больше доверять друг другу. Будто бы плыли на одной лодке к другому берегу, обмениваясь историями и мнением на глупости. А в голове была лишь одна мысль, что объединила таких разных людей: «Мы втроем сможем изменить жизнь!». Они шли вместе, медленно провожая взглядом молодые листья деревьев, от которых пахло наступившей весной. А с каждой минутой пути остатки снега таяли на дороге всё быстрее и быстрее.
Поверили обманутому верой,
В счастье и агонии побыли,
Напились сомнениями с кровью в меру,
Но еще мотивов любящего не раскрыли.
Глава 5 «Горделивый Ганс»
В далеком от Рубержа городе пытается пробиться в мир искусства не очень известный дизайнер по имени Ганс Дюран. Всё детство он только и делал, что создавал новое на каждом полотне, будь то бумага или бетонная стена. Ганс родился с альбинизмом, что делало его в глазах окружающих особенным. Это одновременно привлекало людей и вызывало ненависть. Все в умирающей Франции хотели выделяться, Гансу помогла в этом природа, но он сам никогда не считал себя особенным. Люди в его окружении делились на понимающих суть вещей и простых дураков. Именно поэтому Ганс презирал большинство своих современников с раннего возраста. Он всей душой ненавидел людей, которые, по его словам: «продают щепки на щепках». Этой фразой он говорил о полотнах, на которых нет ничего. Произведением искусства Ганс не мог назвать что-то абстрактное, застежку, которая упала в краску, случайно построенные фигуры и прочие «щепки на щепках». Ганс с самого детства стремился доказать миру, что искусство не для дураков, что мнят себя его деятелями, наживаясь на тупых критиков «ценителей», но это было с самого начала невозможно. После катастрофы люди восстанавливали руины, создавая действительно нужные людям вещи. Искусство не было первостепенной задачей. Культурное наследие оставили лишь десятки людей по всему миру. После всего жизненно необходимого, люди перестали создавать новое. Они вернулись к обществу, к которому привыкли в 2021. Люди до сих пор требуют равноправия там, где оно в порядке. Тем не менее постоянно держат в голове факт, что перестрелки на улицах – обычное дело. Большинство новаторов в сфере дизайна превратились в сорок. Все, что кажется красивым, достойно светиться на огромных экранах над светящимися неоном рынками оружия и наркотиков. Сейчас во всем Немезисе процветает неонуар и преступность. Загляни в центр города, даже не столицы, и чуть ли не на каждом шагу огромные экраны с поп звездами, рекламой, предупреждениями об опасности снаружи Немезиса, будто бы внутри можно быть в безопасности. Всюду летают магнитные такси и поезда. В селах такой радости нет, только песок и хрупкие дома, которые жители сами отстроили. Вот Ганс уже на показе мод: девушки проходят по подиуму в розовых купальниках, обвешанных нелепыми плакатами с рекламой содовой, а на ногах красовались тысячи надписей маленького шрифта, они были расположены хаотично, будто их писал пьяный автор какой-то новой книги о ценности семьи и многогранности личности. Ганса на этот показ мод пригласили, сам бы никогда не пошел на такую похабщину. В то время как человек, который Ганса и пригласил, сидел напротив него. Дюрана это никогда и не интересовало. Только он и его искусство. Но в этот раз Ганс решился дать шанс остальным деятелям искусства: «Вдруг удивят?». Но с каждой пройденной минутой, Ганс всё больше жалел о своем выборе. Когда на подиум вышла просто голая женщина, Ганс не сдержался, резко встал с разъяренным выражением лица, взял со стола бокал с шампанским и выплеснул всё до единой капли прямо в жирное, бородатое лицо извращенца, который посмел пригласить Ганса взглянуть на такой перформанс.