– Мне оно нужно! Ясно тебе?!
– Значит Ганс не так уж и безнадежен.
– А ты еще сомневался! Я верю, придет время, и тогда Ганс докажет людям, чьи творения нужны обществу!
– Благая цель. Ты сильная девочка, может быть у тебя есть шансы.
– Конечно есть, даже не думай о сомнении!
– Марта, а давай я помогу тебе?
– С чего это ты вдруг?!
– Просто ты мне кое-кого напомнила.
– И кого же?
– Не важно, это личное.
– Как скажешь.
– Так ты со мной?
– Я бы всё равно нашла кого-нибудь для союза, но ты вроде не плохой человек. Сработаемся.
– Я одного понять не могу. Почему именно Дюран? Разве нет в Немезисе достойных художников?
– Достойных для чего? Это мне нужно постараться, чтобы получить одобрение стать учеником. Ганс – мой кумир. Он принимает ненависть большинства художников и дизайнеров со всего света, но не сдается и продолжает нести людям свою идею. Я бы давно сдалась…
– В этом мы похожи, но, может быть, у нас выйдет дойти до конца.
– А тебя тоже кто-то ненавидит?
– Можно и так сказать.
– Подойди сюда.
– Зачем это?
– Просто подойди!
– Хорошо. – как только Маркрес подошел к девочке, та с по-детски угрюмым лицом показала на мольберт.
– Видишь, пустой лист. Что ты хочешь на нем увидеть?
– Хороший вопрос. – сразу же взялся за кисть, и неловкими, медленными движениями проводил ею по холсту. В процессе он вспоминал уроки ИЗО из детства, когда еще в Мексику не начали поставлять высокотехнологичные планшеты. С их приходом всякое использование чернил, краски и графита в работе с картиной ушло на второй план, а навыки пользования кистью ушли в небытие. Только сторонники естественности продолжают их использовать, но Маркрес себя ощущал не таким консерватором, который хочет оставить всё как есть. Маркрес хотел лишь вспомнить старые навыки, которые теперь никому не нужны. Так после каждого мазка его движения становились всё увереннее, а разнообразные, казалось бы, ненужные мысли насчет работы смогли визуализироваться. Маркрес после 10 минуты работы забыл о каком-либо неудобстве, в его руках были краски и кисть, которые использовал так резко и увлеченно, что Марта перестала давать советы и просто молча наблюдала за нарастающим вдохновением нового знакомого. Маркрес описал всего себя, сам не осознавая этого. Но Марта всё поняла, работа удивила ее, особенно если узнает, что Маркрес никогда не рисовал что-то серьезное. Каждая линия выдавала черты характера: такие расплывчатые краски, резкие линии, которые Маркрес начал рисовать не сразу. Темные краски, что окружают куда более темное существо – самого Маркреса. Его настоящую натуру. Или может быть, Маркрес сдерживает себя сам, просто не понимает этого. По правде говоря, я тоже не совсем понимаю его.
– Маркрес, а что это за треугольники? Я видела, как ты смешивал в процессе желтый с черным, к чему ты шел? А главное – зачем?
– Прости, но я и сам не знаю. Просто показалось, что это слишком важная часть. Не нарисуй я ее – картина была бы пустой. Кстати, насчет черных красок. Я люблю всё черное. Хоть и цвет сам по себе мрачен, но моя черная рубашка притягивает солнечные лучи, что греют спину в прохладу.
– Тогда почему бы не нарисовать только желтые треугольники, что по-своему ассоциируются с солнцем? Раз они настолько важны.
– Тогда это был бы не я.
– О чем ты?
– Не знаю, как-то само в голову пришло так ответить. Давай сменим тему. Что, по-твоему, справедливость, а? Для меня это бумеранг. Как кинешь, так и вернется.
– Когда ты гуляешь по улице, обходишь густую грязь, чтобы пройти по более чистой. Это для меня справедливость. Представь, что убийца дает тебе выбор: убить террориста или родную дочь. Ты бы выбрал первый вариант, потому что дочь дороже террориста. Но каждый человек достоин жизни, без исключений. Тогда убийцей будешь ты. Обходишь одну грязь… Странный ты, дядя, раз задаешь такие вопросы маленькой девочке.
– Все-таки, какой я тебе к черту дядя? Мне всего тридцать пять. – никак не волнуясь о своем внешнем виде, а только задумываясь над мировоззрением маленькой девочки, ответил Маркрес.
– Padre, Markres, padre.
«Ты еще поиздевайся надо мной! По ней и не скажешь, что знает испанский, ненавижу эту фразу.» – No me gustan los juegos de palabras, no hay nada más que decirme…