– Черт. Ладно! Не плачь только.
– Стоять! Мы можем проверить ее. Скажи, у тебя ведь было два ключа, так?
– Откуда вы знаете?
– Нам с братом тоже дали по два ключа, назови теперь их номера.
– Первый ключ был с номером сто пятьдесят восемь, а второй с триста третьим.
– Триста третий… Мы прямо возле него…
– Тимми, сто пятьдесят восьмой номер. Это же наш номер на выбор.
– Вам говорили имена?
– Олеся Вишневская и Тимми, а в другом – Азуки Трим и Петр Яценко.
– Проверь карманы, Тёрнер, если все ключи будут на месте, пристрели женщину немедля.
– Ни одного ключа нет, их правда украли.
– Кто-то сидит с нашими ключами втроем. Женщина не врет. Вряд ли кто-то бы стал красть всего один ключ от одной комнаты.
– Я ведь говорил вам.
– Степан, можешь выходить из боевого режима.
– Всё решилось?
– Да, всё в порядке, ложная тревога. Но всё же предупрежу всех вас. В отеле есть как минимум два особо опасных мерзавца. Это невысокий мальчик со светлыми короткими волосами и высокий парень в фиолетовом плаще и дурацкой шляпе. Остерегайтесь их, а если случайно встретите, убегайте прочь.
– За нас можешь не беспокоится, и не таких уродов видали.
– Я тоже не из новичков, но никогда не видел такого убийства. Не было ни пуль, ни лезвий, ни каких-либо нитей. Будто силой мысли взорвал человеку голову. Она лопнула изнутри. Им скорее всего ничего не стоит сделать то же самое и с нами. Поэтому и прошу, будьте осторожны.
– Хорошо, японец, я услышал тебя.
– Брат, надо взять другие ключи.
– Верно, не хочется ночевать на улице… Редко такое говорю, но удачи вам, парни.
– Не плачь, твоей жизни больше ничего не грозит. Успокойся. Сейчас я открою тебе дверь.
Ганс приложил ключ карту ко двери, теперь ее можно открыть рукой. Едва ли Ганс раскрыл дверь перед девушкой, как из проема свистнула пуля, что очень сильно напугала Олесю, но не ранила. К счастью, Стью не решился ранить человека, не то что убить.
– Стью, впервые я рад, что ты промазал.
– Черт возьми, Стью, ты мог убить ее!
– Я бы всё равно не решился. Раз вы никого не перестреляли, значит всё в порядке, верно?
– Так ты знал, что ничего не произойдет, но всё равно выстрелил. Стью, espece de salaud.
– Простите мисс, я хотел напугать Рокуро, не вас.
– Ух… Заставили же меня испугаться. – вспоминая, что за пять минут уже во второй раз могла быть застреленной, снова чуть не заплакала.
– Стью, ты хоть знаешь слово «прости»?
– Прошу прощения, мисс.
– Ганс, умеешь стрелять?
– В армии приходилось.
– Отлично, Степан, дай ему свой пистолет. У тебя всё равно две здоровенные пушки прямо из рук.
– Что ж, лови.
– Спасибо, теперь вам не надо будет каждый раз бежать через несколько этажей.
– Это трофейный лучевой пистолет японских якудза. Рю-Котсу. Так зовут это творение.
Осматривая пистолет, похожий на старый Glock 17, только с округлыми формами, Ганс обратил внимание на гравировку в виде скелета китайского дракона, летящему к дулу оружия.
– Батареек не будет?
– Боезапас для лучевого оружия есть у меня в рюкзаке, бери сколько надо.
– Теперь я могу войти? Никто не выстрелит еще раз?
– Больше некому, ничего если мы тоже войдем?
– Да, можно будет выпить наконец втроем.
– В такие моменты жалею, что отец не одарил меня обонянием. Могу только залить жидкости в запасной наружный бак.
– А кто это, Рокуро?
– Тот, кого вы оставили в Желтой Башне в эпицентре взрыва.
– Рокуро, каким образом ты с ним сдружился?
– Долгая история о личности робота. Пойдем лучше выпьем, как и хотели.
– Как тебя звать хоть?
– Зовите меня Степаном.
– Ну заходи, Степа.
Уже полностью расслабленные сели за небольшой стол, пока Стью доставал из рюкзака алкоголь, Рокуро снял свою сережку с красным кубиком и начал рассматривать, вспоминая то, на что всегда надеялся, принимаясь за какое-либо задание в надежде потихоньку захватить власть и получить немного реалов – удача. Маленький красный кубик, грани которого изредка переливались на свету всеми цветами радуги.
– Ганс, ты ведь дизайнер так? Я много слышала о тебе. Мне всегда казалось, что ты высокомерный парень, даже слишком.
– Такое говорят почти все, чье искусство мне не по душе. Проще ведь не исправить проблему, а сделать вид, будто ее нет. А слишком глазастых винить и клеветать.