Она увидела, как они с Алексеем несут Морячку, завернутую в зеленый ковер. Вот появляется Анна Владимировна, и падает на кафельный пол. Ударяется об него головой.
Даша лежала и ждала, когда придет убийца. Но он так и не появился.
— Что ты видела? — спросил Алексей и приложил к губам Даши фляжку с коньяком.
— Где ты взял коньяк? — спросила она.
— Взял у сторожа. Знал, что тебе понадобится. Ведь мы для этого и брали коньяк.
— Вот он проснется и подумает, что коньяк унесла нечистая.
— Да он и не вспомнит, что у него был коньяк.
— А запах?
— Ну, что ты видела? — спросил Алексей, поднимая Дашу. — Был кто-нибудь?
— Нет.
— Ну, что-то хоть ты видела?
— Все видела. Только убийцу не видела. Никто к Морячке не подходил.
— Может быть, позже пришли, а ты уже встала?
— Нет, она умерла. Я это видела.
— Но почему?
— Не знаю. Может быть, от разрыва сердца. Такое бывает.
— У нее не разорвалось сердце. Его вырвали, — сказал Алесей.
— Ну, тогда я не знаю. — Даша сделала еще два глотка, и добавила: — Но я чувствую, что здесь что-то не то. Мы чего-то упускаем из виду.
— Чего?
— Я тебе говорю, я так и не поняла. Но…
— Что, но? — спросил Алексей.
— Нет, ничего. Мне просто показалось. Крыша едет от коньяка. Я спать хочу.
Харлей завелся даже на морозе.
— А ведь не предназначен.
— Кто? — обернулся вполоборота Алексей.
— Харлей Дэвидсон.
Утром Алексей застал Дашу уже на кухне. В одной пижаме она пила кофе и смотрела телевизор.
— Ты уже встала? — спросил Алексей.
— Ты заметил?
— Прости, но вчера больше двух раз я не смог. Перенервничал.
— Ладно. Прощаю.
— Я выпью кофе, — сказал Алексей.
— Я сказала прощаю, но не сказала, что план можно оставить невыполненным.
— А кофе?
— Потом. И да: не делай это, как будто тебе не хочется. Делай с удовольствием. Как свою работу.
— Здесь?
— Лучше пойдем в ванную.
— В ванную? А здесь чем плохо?
— Я тебе сказала: иди в ванную! Прости, я просто нервничаю после вчерашнего. — Она взяла парня за руку и повела за собой в ванную.
Через сорок минут Алесей выбрался из ванной. У него кружилась голова. Пот капал с лица. Даша осталась в душе.
Алексей заварил кофе, взял чашку, и стал понемногу пить, глядя в окно. Там медленно падал снег.
— Как это возможно? — подумал он. — Даша сказала, что это была… — Он даже не захотел произносить это имя вслух.
Даша вышла из душа в одном полотенце. Она сказала, что, скорее всего, ошиблась.
— Так не бывает, — сказал Алексей. — Нельзя принять одного человека за другого.
— Если бы все было отчетливо, я бы это сказала уже вчера, в спортзале.
Она еще в душе рассказала Алексею, почему не видела убийцу. Она поняла это в последний момент. Она почувствовала, что убийца… она.
— Не в том смысле, что она, Даша, а она, лежащая на полу спорт школы, Морячка.
— Я не увидела его глазами Морячки, — сказала Даша. — Я была ей. А она, как жертва, вместила в себя киллера. Отдалась ему от страха.
— Ты слышал когда-нибудь, чтобы жертва в последний момент перед смертью становилась за одно с убийцей? — добавила она.
— Кажется, что-то такое слышал. Но ведь никто этого не может знать точно. Все они умерли раньше, чем успели сказать правду.
— Я почувствовала, что Морячка успела сохранить память об этом объединении, — сказала Даша. — И знаешь что, это была не она. Не София.
— Зачем тогда ты сказала мне в душе, что это София? — спросил Алексей.
— Я тебе повторяю, что не видела никого. Она была во мне. Ее дух был во мне. Но это была не она, а кто-то очень похожий на нее. Она, но мужского рода.
— Невероятно, — сказал Алексей.
— Если бы у нее был родной брат, я бы точно могла сказать, он это был или нет.
— Значит, если брат есть, то это он? — спросил Алексей.
— На девяносто девять процентов.
— А брат у нее есть, — сказал Алексей. — Только он живет не здесь, а в Москве. Я думал, что обознался.
И Алексей рассказал Даше, что видел Юрия, брата Софии, в ту Новогоднюю Ночь, когда изнасиловали Софочку и чуть не изнасиловали Дашу.
— Он убил этих майоров, — сказала Даша. — Невероятно, но мы нашли Серийника. Мне бы только его увидеть, и я точно скажу, он убил Морячку или нет.
— Есть одна проблема, — сказал Алексей, — я не могу понять, зачем ему это надо?
— Может быть, он псих?