— Я не могу к ней подобраться, — сказала Даша. Она облила лицо водой и сменила майку. Но рефери сказал, что майку менять нельзя.
— Хорошо, я буду биться в одном лифчике.
— В лифчике? — переспросил судья.
— Могу без лифчика, если надо.
— С таким красно-синим носом, а чувство юмора еще не утратила, — сказал судья и отошел. Он бы даже пожелал ей победы, но это было запрещено правилами.
Даша еще два раза упала в третьем раунде.
— Я не могу, — сказала она в перерыве. И добавила: — Я не могу ничего сделать. На ней как будто броня.
— Броня? — переспросил Алексей.
— Она как будто окружена щитом, — сказала Даша.
— Может тебе сдаться? — спросила, подходя, Анна Владимировна.
— Почему? — спросила Даша.
— В этом, последнем раунде она может тебя убить. И знаешь почему?
— Да. Хотелось бы знать.
— Не из-за тебя. Она хочет запугать Кубинку. Смертельный удар в полуфинале может напугать даже неустрашимую Кубинскую Длинную. Она начет волноваться.
— И для этого надо обязательно убить меня? Сволочи, — сказала Даша. И добавила: — Я не сдамся.
— Никто не собирается тебя убивать, — сказала Анна. — Но если ты сейчас выйдешь на ринг, то убьют. И знаешь почему?
— Догадываюсь. Ставки сделаны на Белую Медведицу.
— Сейчас они не очень высокие. Ставится…
Прозвучал гонг и Даша вышла на ринг.
— Что ставится? — спросил Алексей автоматически.
— Цех по производству мотоциклов, — ответила Анна.
— Каких мотоциклов? Этих черметов?!
— Нет, будет закуплен конвейер по производству Харлеев Девидсонов.
— Да, ладно вам! Это шутка? Где на них ездить?
— Предполагается потепление климата, — сказала Анна Владимировна.
— Так это когда еще будет!
— Говорят, не так долго, как кажется.
— Кто говорит?
— Ученые.
— У нас здесь есть ученые? — хотел удивиться Алексей, но передумал. Надо было смотреть бой. — Извините, — сказал он, — мне надо войти в контакт с моим боксером.
— Заставь ее опустить правую руку! — крикнул Алексей.
— Не могу, — ответила Даша.
Обычно кричат только секунданты из-за угла ринга. Боксеры молчат в перчатки. Возможно, это было заранее оговорено для этого боя между тренерами и боксерами.
— Скорее всего, это делается для дезориентировки противника, — сказал директор Завода Аркадий Ильич Зорин.
— Это разрешено правилами? — спросила главный бухгалтер Завода Татьяна Федоровна. — Никогда не слышала ничего подобного.
— Такого запрета нет, — сказал Парторг Завода, — просто до сих пор никому не приходило в голову это делать.
— Они дерутся не по любительским правилам, — сказал телохранитель Директора, Вадим. — В профи бою возможны любые правила. Как договорятся.
— А ты был профи? — спросила Бухгалтер.
— Не был. Откуда у нас профи? Но слышал.
— Вам интересно смотреть, как дерутся по профессиональным правилам? — опять спросила Бухгалтер.
— Очень интересно.
— Чем это интересно? — спросил Юрий Владимирович, Парторг.
— Я бы на таком ринге чувствовал себя более раскованным, чем на любительском.
— Вроде бы разница не большая, — сказал Директор, — только в финале шесть раундов.
— Не скажите, Аркадий Ильич. На таком ринге я бы чувствовал себя свободным человеком.
— Почему?
— Здесь правила более приспособлены под человека.
— Под человека?
— Я хотел сказать, под боксера, — поправился Вадим. Про существующие где-то лучшие условия для человека говорить было не принято, как-то неудобно.
Они поставили на победу Белой Медведицы все свои акции нового цеха Харлеев Дэвидсонов.
— Вообще-то так не делается в профессиональном боксе, — сказал Вадим. — Он был в курсе всех финансовых операций своего шефа. Иногда он даже ночевал с Аркадием в одной спальне. Шеф снимал девочку в ресторане, а Вадим его охранял. Без девочки, естественно. Когда начали появляться большие деньги, стало не до девочек для всех.
— Кто-то должен работать всегда, — как говорил Вадим.
— Если мы проиграем, цех получит Сергей Романов, бывший начальник цеха? — спросил Вадим. Никто не обижался, что он вмешивается в игры взрослых дядей и тетей. В случае чего, его всегда можно было поставить на место. Кто-то же из обслуги должен быть всегда рядом. Однажды главный бухгалтер вызвала его к себе на дом. На Новый Год. Вадим приехал, а она передумала. Говорит: