И... По сей день висит в воздухе несказанным все, что "завтра" (я потерял счёт дням, с той поры, когда не подключал электронного двойника Брайн, не смог уж, каюсь, преодолеть рубеж липкого притворства уловок долга перед самолюбием, тщетлавность моя, в принципе, тоже уважалась мной, пока была честной, так что и такой фортель оправдания потерял для меня всякий смысл, заработок... а что зароботок - трудился ж я, если так подумать, и иным, кроме артиста, смогу, при нужде, значит, и вновь так)... Да и справедливо ли требовать от Носфи (что, впрочем, старался соблюдать свой зако, как мог, блюсти интересы человека, хотя б из этого) прекрасной и волшебной любви от идеальной девушки, украшенной лучшей моей идеей (когда-то она действительно ощущалась такой), когда я сам уже давно не тот, что был вчера, и падение моё все продолжается, в то самое собственное чёрное зеркало и персональную историю ужасов... мыслей и воспоминаний, пожирающие все надежды и просто мечты реальностью одиночества? Аспект социальный и даже природный - да не смешите меня, блажь все это, химия, подпитка дозой и капли в мозг скоротечности пустой эйфории (а кто не умеет никак и их получать иным методом и зависим от столь не благородных способов извлечения оных - мне нет снисхождения к таким, даже если это - я сам). Просто все надо это принять, совсем, однажды, любой ценой... И пытаться пробовать жить так, как жил до встречи с Анитой, возможно так мне и надо(?) Кроме того, опускать ни в чем не повинную Софи до положения несчастной жертвы Венеры, что манит лживым теплом и роскошностью, не намеревался (причём тут она, да даже Клейн Макс, если заглянуть правде в глаза?).. Я сам так долго скулил, потом дулся, после - пытался притвориться каменным, чтоб выжить, что, оглянувшись тем "завтра", не нашёл больше причин для жизни... Всякая привязанность к цели, памяти, сердцу... Наверное, увы, порой, может внезапно и бесследно исчезнуть, что нарисованный на стекле помадой смайлик или сердечко, ведь это так просто понять(?)... И с тех пор, завтра я жду одного... Когда пойдёт дождь... За сим закрываю дверь внутри себя, включив на беззвучный "цикл" плейлист Pray for Rain, провожая навсегда 888 лун... уходящего эха любви...
Истории Манджафоко
Тушь
Чёрный мазок по векамНавеет ли деве грезыМоих глаз о ней?
Дорогая, но очень едкая тушь на столике в заброшенной гримерке Восточного Театра "Сказок луны о чувствах", полностью высохла, как будто незримо мазок за мазком написала последний стих о странном приключений, в котором сыграла непоследнюю роль...А дело вот в чем: когда-то юный почти совсем ещё мальчик, Юки Янь, нанёс её, чтобы сыграть Принцессу Вишнёвого сада. И то был сад не простой, а не то фантазии древнего поэта, не то... Его собственного сердца. Расцвета он с боязкой и стыдливо, ведь сколько раз орошал его дождь слез одиночества и укрывал снег забытости (наверное, он всегда немного спутником ощущал себя в этом мире, наполненном интернетом, сплетнями, быстрой едой, скорыми сделкам, отношениями и шуме неона, суете окон где, возможно, несомненно живут осмысленнее, чем он).И единственное что хоть немного обнимал его белоснежными крыльями лунных ночей - воспоминания о девушке по имени Инь Маи, она была очень красивой... Нет, не так, она была самой красивой для него в своих необычных раскосых глазах разного цвета (один черного жемчуга словно, другой почти лунной серости) и точно пролитому белому шоколад вокруг них и губ темноватого оттенка, отчего-то половина головы красавицы быстро тоже стала ярко белой, вторая оставалась чёрной, как тушь, что... Разбрасывала свои небрежные линии на брови, веки его собственных глаз (бледно-розовых), яркая помада покрывала почти белые уста его, чуть вьющийся белые-белые волосы прятались под парик, хоть с практически призрака белизной кожи не нужны были белила Юки Янь, что мог играть тех мятущихся детей ночи и грусти вечности, как получилось, что они знали друг о друге?..Да не знает никто, кроме них, посмотрел он в щелку занавеса, не стерпев, когда она снимала вуаль (билеты проверялись по паспорту, ведь Сказки для взрослых то были, с настоящими ножами и не поддельными оущениями), а Инь Маи... Заметила однажды под окном дома мелькнувшую белую фигуру, неумело прикрывающуюся от волнения тканью). И вот теперь...Тушь бессильно молчит, как ни макай в неё кисть, сколько печальных, влюблённых, ищущих дев, перенесеных ею на лицо и голос с походкой и движениями того юноши, ветками увядающих цветов, старинных вечеров, повидала она (вкладывал ли он в нанесение её на себя каждый раз невольную жажду песни без слов той, в которую отчаянно влюбился? И что за слова хотели тоскующие струны его души про шептать ей?