Если подумать...
...это сопливое противное послевкусие, которое, казалось, всегда длилось часами, теперь отсутствовало во рту.
Лицо Никки стало свекольно-красным. Она натянула халат.
- Черт возьми, Сэм, это... это... это... она должна была быть...
- Да, Эйнштейн, это был сон, и у тебя нет причин называть меня больным на всю голову, когда ты сама мечтаешь о том, чтобы получить полный рот орехов своего брата. А теперь иди спать, тупица. А завтра подумай о поиске работы.
Глаза Никки дрогнули.
- Сэм, мне очень жаль. Я не знаю, что сказать. Просто я могла бы покля...
- Возвращайся в постель!
И Никки так и сделала, еще больше запутавшись в своих мыслях.
Но, следующая ночь была еще хуже. Никки лежала обнаженная на матрасе и спала, но постоянно вздрагивала. Часть ее сознания была словно привязана к ней, но как она ни старалась, она не могла проснуться, открыть глаза или сделать даже слабое движение руками и ногами. И вместе с этим беспробудным параличом пришло осознание, которое невозможно было развеять: она была не одна в комнате.
Она почувствовала, что кто-то стоит у кровати и смотрит вниз. Этим "кем-то" должен был быть Сэм, так и должно было быть, потому что, даже находясь в тяжелом сне, Никки знала, что в доме больше никого нет. Она попыталась потянуться вверх и вправо, чтобы дотронуться до него, ощутить хоть какое-то свидетельство его физического присутствия и тем самым подтвердить, что она действительно не спит, но ее рука лежала неподвижно, как конечность манекена. Только подергивались ее пальцы.
Она почувствовала ужасный запах. Это был слабый запах, но настолько неописуемо ужасный, что мышцы ее желудка запульсировали, и, когда что-то рвануло вверх, она поняла, что ее сейчас вырвет.
Но вместо этого...
Что-то ударило ей в лицо, как ведро горячего, густого супа, и в тот же миг вырвало, нo не Никки, а кого-то другого. Рвота, да, прямо ей в лицо, и с такой силой и объемом, что она поняла: это должно быть сон, кошмар, потому что никого не могло так сильно вырвать. Прежний слабый запах сменился вонью, которая была хуже экскрементов, мочи, гнойных бинтов и выделений на дне помойки мясного рынка в самый жаркий день лета, смешанных в один большой гуляш ужаса. Овсянка из ада может быть одной из аллюзий. Никки билась в конвульсиях под отвратительным потоком, один порыв, второй, третий, четвертый - длиннее первых трех вместе взятых.
Тяжело дыша, она выплюнула то, что попало ей в рот, и тут же ее вырвало, только тут она поняла, что ее бедра дергаются, как электроды, прикрепленные к лягушачьим лапкам, а причиной дерганья является какой-то органический предмет, резко извивающийся внутри ее влагалища. Когда она попыталась открыть глаза, то не смогла, и точно так же она оказалась абсолютно неспособна закричать, потому что теперь она знала, что все это не может быть списано на сон. И это она тоже знала: кто-то засунул руку в мою "киску", и это не Сэм!
Этого не могло быть, потому что у Сэма не было рук больше фута длиной, и они не были покрыты шишками, и они не были склизкими. И все выше и выше поднималась эта невозможная рука, пока она не почувствовала, как пальцы без суставов резвятся в ее половом канале. Затем...
ШшшшшшПОК!
..."рука" отстранилась, как сапог, вытащенный из грязи. Так же необъяснимо, как и все остальное, было то, что это ужасное нарушение ее интимных мест оставило ее... возбужденной. Она почувствовала, как ее влагалище наливается соком. Она чувствовала, как твердеют ее соски. И самым возмутительным из всего этого было следующее замечание Никки, что она хочет повторить эту стимуляцию. Она все еще не могла пошевелиться или открыть глаза, но, наконец, смогла пролепетать несколько слов.
- Пожалуйста, сделай это снова! Засунь еe снова!
Просьба Никки не была выполнена. Вместо этого она услышала...
- Аргx-а-лар-гур-лар-гур-ларрррррррррр!
...еще больше рвоты.
Но на этот раз не в лицо. На этот раз...
Ебать, нет!!!
...прямо ей в рот. Левая рука, должно быть, надавила на ее лоб, а правая - на подбородок. Последний жест заставил ее открыть рот, который она в своем параличе не смогла бы закрыть и за миллион лет. Даже в безумии, в невозможном оцепенении, Никки догадывалась, что последует дальше:
Губы, как открытая рана, прижатые к ее рту и...
- Аргx-а-лар-гур-лар-гур-ларррррррр!
...этот незванный гость, этот человек, это существо - что бы это ни было - не тратил времени на введение "адской овсянки" в ее рот. Ee было так много, что Никки мрачно осознала, что, когда рвота попадет ей в горло, она наверняка захлебнется ею, и тогда у нее останется два выхода. Во-первых, она могла поступить именно так, утонуть в рвоте и поцеловать мир на прощание, или во-вторых...