Но он не улыбнулся в ответ на мою попытку шутить, серьезно посмотрел на меня.
— Ты видел там надгробный камень?
Я кивнул.
— Эльза Даль. Она умерла 26 ноября 1966 года. Ясно?
— Это я видел. Но все еще ничего не понимаю. Она же не могла иметь ничего общего с убийством Густава или самоубийством Сесилии? Она умерла более двадцати лет назад.
Казалось, он не слышит, о чем я говорю, или не хочет слышать.
— Ее сбило машиной на дороге недалеко отсюда. У Финнерёдья. Это было поздно вечером. Дождь, плохая видимость. Она гостила у дочери и возвращалась домой на велосипеде. А тут машина.
Я молчал, не хотел прерывать своими вопросами, давал ему время.
— В темноте водитель ничего не видел. Бац — и она лежит под своим смятым велосипедом.
— Случается. — попытался было я вставить. — К сожалению.
— Но дело не только в темноте и дожде, — продолжал он. — Еще один фактор. Водитель был нетрезв. Пьян в стельку. Водитель часто водил машину в нетрезвом состоянии.
Мой интерес пробудился. Нетрезвый водитель? А может, Густав? И поэтому его убили?
— Тому, кто вел машину, было тогда девятнадцать. Он проходил военную службу в Гётеборге, и когда это случилось, он ехал туда. Погулял на каком-то празднике и спешил.
— Как его звали?
Дождь уже стих и больше так сильно не бил по брусчатой крыше церкви. Но сама гроза продолжалась с неослабевающей силой.
— Леннарт Карлссон.
— Карлссон, — разочаровался я. — Леннарт Карлссон? Что у него может быть общего с Нильманном? И с Сесилией.
— Больше, чем ты думаешь. Потому что тот парень сменил фамилию. Ну не совсем. Он взял одно из своих остальных имен. А фамилию — матери. И в этом нет ничего необычного. Лучше, чем Йонебьер или Финкельторф, во всяком случае.
— А сейчас?.. Как его зовут?
Тут молния разорвалась совсем над нами, залив низкий свод ослепляюще белым светом. Ряпушка над кафедрой заблестела, словно была из чистого золота, а гроза вывалила свой каменный воз на крышу.
— Андерс Фридлюнд, — дошло до меня, когда грохот уменьшился. — Он сменил свою фамилию, и его можно понять.
Долго сидел я молча, переваривая новость. Да, можно понять. Какая это была бы катастрофа для него, выплыви это на свет. И особенно сейчас. В период предвыборной кампании. Кандидат на пост премьер-министра, убивший человека, управляя машиной в нетрезвом виде, не имеет никаких шансов. Да и его партия, вероятно. По крайней мере на ближайшую перспективу.
— Так ты думаешь…
— Вот именно, — прервал он. — Густав Нильманн каким-то образом знал об этом. Ведь у него, естественно, был доступ ко всем мыслимым секретным архивам в свое время. Помнишь, как он хмыкнул на обеде у Йенса? Что-то о вождении машин.
— Ты хочешь сказать, что он мог разоблачить Андерса? Написать о нем в своих мемуарах?
— Не знаю. Да и Андерс тоже, наверное, не знал. Но, будучи садистом, Густав мог воспользоваться случаем и повесить звоночек перед лицом Андерса. Ты сам понимаешь, в каком отчаянии он мог быть, как он ужасно боялся. Так много поставлено на карту. И не только для него. Результаты выборов для всей партии могли зависеть от мемуаров Густава.
— Ты думаешь, что убийца — он?
— А кто же еще?
— Если исходить из того, что речь идет о ком-то из ближайшего окружения Густава, а не из «внешнего мира», то у других тоже были мотивы. Не только у Андерса.
— Возможно, но не такие сильные. Есть и кое-какие слухи о Йенсе Халлинге и махинациях с оружием. Ведь его предприятие выпускает в том числе и самолеты-истребители. На этом он проворачивает большие дела. Совершенно законно. Но у него и масса не всегда достаточно серьезных контактов. Правда, это всего лишь слухи. Доказательств нет. Такие дяди — осторожные генералы. Все следы заметают. Делают, что хотят, из воздуха, меняют груз, место назначения и жонглируют тайными банковскими счетами в Швейцарии и Вест-Индии.
— А Габриель?
— Думаешь, он замешан в чем-нибудь? Может, в деле Веннерстрёма? Но и в этом случае только слухи и намеки.
— Нам всем так кажется, да. Но ты же знаешь, что хранил Густав в своих архивах.
— Нет, но одно я знаю. Что имя Андерса Фридлюнда есть в официальных документах. В протоколе суда. И это позволяло Густаву рассказывать, не боясь, например, привлечения к ответственности за оскорбление личности. Он излагал лишь факты.
— Я не очень сведущ в статистике преступлений, совершенных теми, кто вел машину в нетрезвом виде. Но надо, чтобы произошло очень многое еще, прежде чем стали бы рыться в двадцатилетней давности протоколах и определили, что Леннарт Карлссон исчез и потом воскрес как Андерс Фридлюнд.