— Хм, — сказал Хоук.
«И если они могут подслушать такой обычный телефонный звонок, угнать четыре полицейские машины, плюс форму и умудриться убить незамеченными семерых девушек из публичного дома, то у них должна быть хорошая организация и немалые ресурсы. Я был настроен скептически, когда Гилли заявила, что они имеют отношение к убийствам Кеннеди и Мартина Лютера Кинга и нападениям на Форда, но теперь я задумался. Честно говоря, меня это беспокоит. Я думаю, что это должно быть исследовано. А насчет похищения Ниховьева — ну, может, это и чепуха , но это…
— Нет, — спокойно сказал Хоук. — Боюсь, это что угодно, только не вздор . Я моргнул.
Хоук снова медленно закурил окурок .
— Видишь ли, — сказал он. «Ниховьева уже похитили. Весь его самолет и команда исчезли восемь часов назад над серединой Атлантики. Сразу после того, как я послал тебя сюда.
Моя челюсть отвисла. Я ничего не мог поделать. Пока я был в постели с Джилли, проверяя то, что я твердо считал ложным следом, обычным делом, премьер-министр Советского Союза со своим самолетом и всей командой...
«Но , сэр , — сказал я, когда достаточно оправился, чтобы говорить, — это не имеет никакого отношения к тому, что произошло прошлой ночью. Эти люди просто сумасшедшие, тупые ублюдки...
«С тем, что вы назвали хорошей организацией и значительными ресурсами», — напомнил мне Хоук. «Может ли быть так, что их организация и их ресурсы намного больше, чем кто-либо мог мечтать?»
— Ты имеешь в виду тех людей позади…
Хоук молча протянул мне лист бумаги. Это была телеграмма, датированная семью часами ранее в Париже. Обращение было простым: Президенту Соединенных Штатов. Белый дом. Вашингтон, США. Текст был таким же простым. И гораздо убойным.
ПРЕЗИДЕНТУ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ БОРИС НИХОВЬЕВ, ПРЕМЬЕР СОВЕТСКОГО СОЮЗА, ПОХИЩЕН НАМИ И ДЕРЖИТСЯ В ЗАЛОЖНИКАХ. ОН БУДЕТ КАЗНЕН НА ОСЕННИЙ КВИНКОНС ЭТОГО ГОДА.
В ЧЕСТЬ МОГУЩЕСТВЕННОЙ МАТЕРИ, КОТОРАЯ УМЕРЛА, И СТАРИКА ГОРЫ, ЕЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ НА ЗЕМЛЕ.
Я посмотрел вверх. Хоук посмотрел на меня твердым взглядом, но необычной серьезностью.
— Двадцать второе, — медленно сказал я. — Это через четыре дня.
— Вот именно, — сказал Хоук. Он встал, сделал два шага к окну и стал там спиной ко мне. Когда он снова заговорил, его голос был таким тихим, что я едва мог его расслышать.
— А это значит, — сказал он, — что у вас есть ровно четыре дня, чтобы избежать смерти премьер-министра России. И почти верной ядерная война между Россией и Америкой.
Я уставился на него. — Но, сэр , — медленно сказал я. «Русские никогда не поверят, что мы имеем к этому какое-то отношение. Хотя он ехал с официальным визитом. Вы едва ли можете рассчитывать на убийство глав государств в политике США. Тем более не России, после всех наших взаимных усилий по поддержанию разрядки …»
Покачав головой, Хоук обернулся. — Нет, — сказал он. — Проблема не в этом. Русские, даже самые заклятые ненавистники капитализма, слишком умны, чтобы поверить, что мы совершим нападение столь заметного характера. Если мы вообще хотели атаки. Уж точно не на Бориса Ниховьева. Вы знаете что-нибудь о Ниховьеве?
— Я знаю, что он главный защитник разрядки в России, — сказал я.
— Вот именно, — сказал Хоук. Он начал ходить по комнате медленно, размеренно, почти по-военному. На самом деле Ниховьев не только главный защитник разрядки в российском правительстве, он фактически единственный в этом среди высших руководителей правительства. Он находится на посту всего чуть больше года. Недостаточно долго, чтобы укрепить свое положение и окружить себя людьми, которые думают так же, как он, которые продолжили бы его политику, если бы высшая должность оказалась у одного из них. Теперь, если умрет Ниховьев, его преемником, несомненно, будет Рунанин или Глинко. Эти двое сторонники политики тотальной и жесткой конфронтации с Америкой. Они считают, что наша страна должна быть настолько ослаблена и унижена, что должна быть подчинена Советскому Союзу или полностью уничтожена в ядерной войне». Хоук сделал паузу. Он повернулся и посмотрел на меня. «Как вы знаете, наша политика не состоит в том, чтобы подчиняться Советскому Союзу или какой-либо другой стране. Если Ниховьева убьют и к власти придут Рунанин или Глинко, ядерная война станет неизбежным результатом. Может быть, не в этом году, но точно в ближайшие два года. И выиграем ли мы или выиграют русские, результат будет..."
— Будет катастрофой, — мрачным шепотом закончил я фразу. «Это невообразимо».