Сравнительно неортодоксальный характер коллекции ИНИОНа имеет интересную историю. Ядро этой коллекции составляет библиотека Коммунистической академии 20-х годов — объединения марксистских ученых, процветавшего в ту пору, пока интеллектуальная жизнь в Советском Союзе еще не была зажата в тиски сталинизма. Статьи этих ученых в журнале Коммунистической академии нередко выражали взгляды, которые впоследствии были преданы осуждению. Поэтому коллекция, в основу которой легли их сочинения, не могла не отличаться от типичной советской библиотеки более выраженной политической пестротой.
Просматривая картотеку под рубрикой «Промышленная партия», я вскоре нашел ссылку на служебный доклад об инженерах старой выучки, подготовленный ОГПУ (предшественником КГБ). Доклад был подготовлен для членов Центрального комитета Коммунистической партии к ее XVI съезду, который состоялся с 26 июня по 13 июля 1930 года — за несколько месяцев до процесса Промышленной партии. Достаточно было и беглого взгляда на текст доклада, чтобы убедиться в его секретности. Я хотел заказать для себя фотокопию всего документа, однако опасался, что мне откажут в этой просьбе и вдобавок отберут оригинал. Поэтому я начал с того, что сделал обширные выписки из доклада, а уже потом отнес его в отдел фотокопирования ИНИОНа, молодая заведующая которого — назовем ее «Нина Смирнова» — знала меня. К моей радости, она приняла заказ на копирование, не взглянув на название документа и не задавая никаких вопросов. Примерно через неделю я забрал готовый микрофильм и немедленно отослал его в США через почтовый отдел американского посольства, после чего продолжил делать выписки из оригинала, уверенный в том, что этот ценный документ уже не будет для меня потерян.
Мои первоначальные опасения подтвердились, когда день или два спустя Нина Смирнова разыскала меня в читальном зале и потребовала вернуть доклад. Я отдал ей оригинал, а по поводу копии сообщил, что она уже отослана домой. Смирнова очень разволновалась и сказала, что партийная организация ИНИОНа узнала о характере моей работы и запретила мне доступ к неопубликованным материалам. Она попросила меня никому не говорить, что я послал копию секретного доклада советских «органов» в Соединенные Штаты. Я ответил, что мне кажется странным такое беспокойство по поводу события, имевшего место более пятидесяти лет тому назад, а также заметил, что доклад был внесен в каталог общего пользования ИНИОНа, и, следовательно, я не совершил никакого нарушения «В открытом каталоге его уже нет», — сказала Смирнова. Я выразил надежду, что у нее не будет неприятностей из-за моей работы. Она ответила, что, если я буду держать язык за зубами, у нее будет все в порядке. В итоге мы расстались по-хорошему.
Вернувшись к каталогу, я попытался снова найти ссылку на доклад. Соответствующая карточка исчезла, однако на дне ящика обнаружилась предательская полоска картона, свидетельствовавшая о том, что карточка была попросту вырвана.
Препятствия, созданные советской системой на пути моих изысканий, начали разрушаться в конце 80-х годов. По мере того, как в мои руки стало попадать все больше и больше сведений о Пальчинском, я начал осознавать, что идеи этого человека пережили не только его собственную физическую смерть, но и Советский Союз как таковой. Призрак Пальчинского открыл мне глаза на несостоятельность советской техники и помог осознать, какую колоссальную цену взыскала с народа Советского Союза индустриализация страны.
Холодной апрельской ночью 1928 года агенты сталинских секретных «органов» постучались в дверь ленинградской квартиры Пальчинских. Когда 54-летний инженер Петр Пальчинский вышел к ним, ему объявили, что он арестован. Агенты обыскали квартиру Пальчинского и обнаружили огромное количество личных документов, относящихся к его более чем тридцатилетней деятельности в качестве инженера. Уводя Пальчинского, они приказали его жене Нине Александровне сложить бумаги мужа в мешки и доставить их в участок. Более года после этой ночи она не имела никаких сведений о судьбе своего мужа, — до тех пор, пока 24 мая 1929 года в газете «Известия» не появилось короткое и ужасное сообщение. Нина Александровна прочла, что ее муж возглавлял антисоветский заговор с целью свержения правительства и восстановления капитализма и, признанный виновным в государственной измене без всякого судебного разбирательства, был расстрелян немедленно по вынесении приговора [1].