Вместе с частичной потерей зрения в Гарри проснулась магия. Начал он чудесить. Подняв в воздух в первый раз подушку, Гарри так опешил, так раскошмарился, что с перепугу взорвал эту подушку. Взорвал, перекошмарился и заревел во весь голос, обсыпавшись с ног до головы белой набивочной ватой. На вой и рев сбежались тётя, дядя и кузен, оглядели мини-Бородино в гостиной, припорошенного «снегом» Поттера, испуганно моргающего на них, и хором воскликнули:
— Что случилось?
— Подушка летает! — честно доложил Гарри, нервно икая. Потом глянул на ватную метель и поправился: — То есть она сначала летала, а потом лопнула!
— Гарри… — устало вздохнула Петунья. — Билли же читал вам сказки про волшебников. Ну-ка вспомни, чем там маги занимались?
— Ле-ви-тиро-вали предметы, — с трудом выговорил пятилетка сложное слово. — Взрывали люстры и торты… — тут он запнулся и вытаращил глаза. — Но я не хочу взрывать торты и люстры! Я что, такой же волшебник? — убито заключил Гарри.
Петунья сочувственно закивала. А дядя Вернон уверенно пробасил:
— Пора в банк, за наследством.
Гарри снова округлил любопытные зеленые глазенки и взволнованно переспросил:
— У нас есть настоящее наследство в настоящем банке?!
— Да, — ответил дядя, поворачиваясь к двери. — Пойду, Биллу позвоню…
Гарри посмотрел на оставшуюся Петунью, на клочья ваты вокруг себя и недовольно буркнул:
— Не хочу я быть таким волшебником! Всё взрывать — это… это… вандализм!
— А каким волшебником ты хотел бы стать? — с замиранием в душе спросила Петунья.
— Хорошим! — Гарри невинно улыбнулся. — Хочу делать добрые вещи, чтобы у всех было по огромному брикету мороженого, чтобы у всех в холодильнике стоял торт…
— Гарри, стой! — крикнула Петунья, но было поздно… Повеяло холодом, взвихрился невесть откуда взявшийся арктический ветер — в руке у Дадли появилось огромное эскимо на палочке, а в кухне что-то с грохотом упало. Вскрикнув, Петунья выбежала из гостиной. Гарри, глазея на мороженое в руке брата, ошеломленно произнес:
— Ух ты, получилось…
Дадли осторожно лизнул эскимо. Судя по тому, как он жадно начал его обкусывать, оно оказалось настоящим. На кухне, как выяснилось, со стула свалился дядя Вернон, когда вдруг ни с того ни с сего распахнулась дверца холодильника, и из него, выброшенные невидимой катапультой, начали вылетать бесчисленные эскимо и торты…
Заколдованный добрым волшебником холодильник плевался кондитерскими изделиями ещё часа два. Во избежание катастрофы Петунье и Вернону пришлось сложить мороженое в морозильник для мяса, стоящий в подвале. С тортами сперва не знали, что делать, но потом Петунья придумала: позвонила в булочную и спросила — не нужна ли им партия свежих тортиков? В общем, нечаянно заработали на домашнем бизнесе, распродав торты кондитерам.
Приехавший Билли выслушал сумбурные рассказы Дурслей о первом магическом выбросе Гарри и с интересом уставился на мелкого Мерлина. Оглядел и присвистнул:
— Ну, парень, ты силен! Переплюнуть законы Гэмпа — это вам не пятку почесать.
— Что это значит? — опасливо спросила Петунья.
— А то и значит, что Поттеру никакие законы не писаны — сотворить еду из ничего… да на это ни один волшебник не способен!
— Почему не способен?! — возмутился Дадли и кивнул на шкаф, указывая на книгу сказок, сборник переводов с иностранных языков народов мира. — Там полно сказок про скатерть-самобранку, столик-накройся и Горшочек, вари! — в них еда из ниоткуда появляется.
Билл с ещё большим интересом оглядел Гарри и впечатленно покачал головой.
— Как бы там ни было, а с наследством и правда пора разобраться, а вдруг тот артефакт и впрямь Гарри завещан, как очень сильному волшебнику всех времен и народов, если уж сумел то, чего не могли сделать могущественные чародеи вроде Дамблдора. Кто знает, а вдруг в волшебной книге кроются тайные знания, которые помогут Гарри управлять своей невероятной силой?
Так как день приближался к вечеру, было решено, что за наследием Дурсли с Поттером отправятся завтра с утра.
Три правила Звериной Книги
В Гринготтс поехали всей семьей. Представительный Вернон в сером костюме при галстуке, плотно сбитый мужчина, склонный к полноте, о чем говорило намечающееся брюшко, его супруга Петунья, стройная миловидная шатенка с неумело покрашенными в золотистый блонд волосами, двое шебутных мальчишек в матросских костюмчиках, один полненький и круглощекий, а другой — тоненький тростничок с воробьиным шухером на голове. Сопровождал их рокер с волнистыми рыжими волосами до плеч и серьгой в ухе, затянутый в кожу, черную, с бляшками и заклепками там-сям. Понятно, почему его старший племянник стал тащиться от такого стильного дяди и лихорадочно учился, спеша закончить пятый курс и перескочить на шестой, на котором — наконец-то! — начинали проходить темные проклятия. Билли Уизли-младший рвался в ликвидаторы проклятий, отчаянно желая стать, как дядя.