У Долли ушло немало времени на то, чтобы расщекотать Эмму ото сна.
— Ну как тебе деревенский воздух? — спросила она. — Утомляет, верно?
— Ужасно… — заспанно пробормотала Эмма и села. — И как только тебе удаётся быть такой бодрой в такую рань?
— Ах, знаешь ли, — вздохнула Долли, усаживаясь за кухонный стол, — ранний подъём мне как раз нипочём. В моём возрасте всё равно спят уже меньше. Но эта велосипедная езда… просто отвратительная. А в последнее время мне приходится объезжать сразу три соседние деревни. Порой бывает нелегко победить искушение и не поехать на машине.
— Давай я буду развозить газеты вместо тебя! — предложила Эмма. — Мне совсем не трудно.
— Нет уж, лучше не надо, — рассмеялась Долли. — Иначе мне вовсе уже будет не взобраться на велосипед, когда ты снова уедешь.
— Так, может быть, тебе это просто бросить? У тебя же есть пенсия, да и от дедушки кое-какое наследство осталось.
— Ты понимаешь, — Долли глотнула кофе, — Альдо ведь моложе не становится, а собакам нужно ежегодно делать прививки от бешенства, и всегда у какой-нибудь из кошек ожидается прибавление. В результате — куча счетов от ветеринара. Тут мне каждая марка сможет пригодиться.
Эмма понимающе кивнула.
В ту же секунду раздался стук в дверь.
Том и Джерри остались лежать, но Пучок так дико метнулся из-под стола, что Эмма пролила какао на джинсы.
Долли не успела ещё добраться до двери, а Пучок уже нажал на дверную ручку.
— Отойди в сторону, ты, чумовой, — прикрикнула Долли, с трудом протискиваясь мимо виляющего хвостом верзилы.
У входа стоял ветеринар Аарон Кнапс.
Завидев его, Пучок мигом снова исчез под столом.
— Ну ты погляди, лёгок на помине, — воскликнула Долли. — А ты-то что тут делаешь? Разве я тебя вызывала?
— Нет! — ответил Кнапс. — Проклятье, Долли, я так взбешён, того и гляди взорвусь.
Кнапсу пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться о дверную притолоку. Он сердито протопал мимо Долли в кухню и, увидев Эмму, выдавил из себя слабую улыбку.
— О, Эмма, привет! Снова в наших краях?
— Батюшки! — Долли придвинула ему стул. — Ты же красный, как варёный рак. Что случилось?
Доктор Кнапс опустил на пол врачебную сумку и попытался разместить под столом свои длиннющие ноги. Однако между столькими собачьими мордами там попросту не нашлось места.
— Может быть, вы хотите кофе? — спросила Эмма.
— Что? Да, с удовольствием. — Ветеринар снял и протёр очки.
— Ну давай, выкладывай! — Долли согнала со своего стула кошку и присела. — Кто тебя так разозлил?
Кнапс пригладил растрепавшиеся волосы.
— Ты же знаешь, я каждое утро выезжаю в усадьбу Клипербуша, — начал он, — чтобы присмотреть за его кобылой, которая стоит в своей конюшне одна-одинёшенька. Я уже который день жду, когда же его племянник в конце концов удосужится заглянуть в усадьбу и решить, что будет с животным. Других-то наследников, видно, нет, если он единственный живой родственник.
— Мне тоже так представляется, — согласилась Долли. — Пусть Клипербуш и не особенно жаловал своего племянника, а всё-таки это сын его любимой сестры.
— Негодяй он, вот он кто! — закричал доктор. — Знаешь, что говорит мне этот субъект сегодня утром, когда я наконец-то встречаю его в усадьбе? — Кнапс с такой силой хлопнул ладонью по столу, что какао Эммы опять расплескалось. — Что он уже звонил скотобою! Что ты на это скажешь?!
— Очень на него похоже, — покачала головой Долли. — Я этого племянничка встречала у Клипербуша пару раз, и с меня вполне хватило. Его ведь, кажется, Альбертом зовут?
Доктор кивнул.
— Альберт Гансман. Ты представляешь? — Он наклонился над столом. — Я этому типу объясняю, что животное абсолютно здорово, что оно ещё по меньшей мере лет десять проживёт и чтобы он отдал его кому-нибудь на попечение, если сам о нём заботиться не может. Тут он ухмыляется мне в лицо и говорит: «Забойщик платит мне триста марок, а всё остальное стоит моих денег». Вот и весь его ответ!
— Ты пей свой кофе, — посоветовала Долли. — Это успокаивает. Отчего бы ему не попытаться продать кобылу, раз он так гонится за деньгами? Ведь она ещё вовсе не старая.
— Старая не старая, но ты же знаешь, как она выглядит! — Доктор Кнапс отхлебнул глоток кофе, сваренного Эммой, и его передёрнуло. — Гром и молния, какой крепкий!
— Да, Эмма варит шикарный кофе, — заметила Долли, — ложка стоит.