— Это моя девочка, — прорычал Грей мне в ухо. — Это моя хорошая, блядь, девочка.
Я возьму все, что ты можешь дать, пока ты не превратишься в дрожащую, плачущую кучу. А потом я возьму еще.
Он был прав. Боже, он был так прав.
Мое сердце с силой стучало в груди. Мои конечности были словно желе. Во рту пересохло. Я боролась за дыхание.
Грей наклонился и поцеловал меня в лоб.
— Пойдем со мной.
— Почти уверена, что я только что это сделала, — я потянулась, как ленивая кошка, насытившаяся и готовая вздремнуть. — Три раза.
Он тихо рассмеялся, и, Боже, это было прекрасно. Его улыбка была совершенством.
— Я имею в виду, в Шотландию.
Я позволила его словам улечься на мгновение, обдумывая их. Линкольн сказал, что это одноразовая вещь. Он сказал, что это для завершения. Вот почему он оставил нас наедине. Он ожидал, что я попрощаюсь. Но Грей хотел большего.
— Я не могу выйти из дома, — я посмотрела на дверь, внезапно охваченная чувством вины. — Я не могу оставить Линкольна.
— Ты и не должна.
Я никогда не слышала, чтобы Грей умолял — он не был из тех, кто умоляет, — но это звучало очень похоже на мольбу.
— Линкольн может приехать, — добавил он. — А что касается дома, то с такими темпами, как ищет Лео, нам понадобится еще как минимум один к концу года. Ты не можешь быть во всех. Мы построим один в Шотландии, и ты будешь управлять им.
— Ты говоришь так просто, — мое сердце треснуло. Ничто в этом не было легким.
— Потому что это так, — он прижался своими губами к моим. — Это не обязательно должно быть сложно, голубка. Я знаю, что ты любишь его, и я буду уважать это. Ты хочешь нас обоих. Мы оба хотим тебя. Если это то, что тебе нужно, я дам тебе это. Я разделю тебя с ним, но на моих условиях.
— На каких условиях? — я не могла поверить, что я вообще об этом думаю.
— Могут быть моменты, когда мы оба будем нужны тебе одновременно — моменты, когда это будет необходимо, как сейчас. Но я хочу, чтобы ты была сама по себе, и я уверен, что он чувствует то же самое. Когда ты со мной, ты моя. Только моя, — он подчеркнул свои слова, прикусив мою грудь.
— Звучит сложно.
— Только если ты сделаешь это таким образом, — он погладил мои волосы, а затем скатился с кровати.
Я села, стягивая с себя рубашку.
— Значит, это все?
Он подхватил с пола свои брюки.
— Ты сказала, что я забрал у тебя твой выбор. Это я его возвращаю, — черная ткань облегала его тело, как перчатка, когда он натянул их. Он даже не потрудился надеть нижнее белье. — Скажи да, если ты понимаешь, — сказал он, застегивая молнию.
Я слезла с кровати и подошла к нему.
— Да, — я сглотнула. — Сэр, — я читала книги. Я видела фильмы, все три. Я знала, что это за тип, и Грей Ван Дорен определенно был таким типом.
Он повернулся, схватив со стула свою рубашку, и мои эмоции обрушились на меня, сотрясая мою грудь.
— О Боже, — задыхаясь, произнесла я. Мои пальцы проследили рельеф кожи на его спине. Серебряные полосы. Зигзаги. Их было чертовски много на его плоти. — Они сделали это, — мой голос застрял на густом комке в горле. — Они причинили тебе боль, — слезы навернулись мне на глаза, когда я осыпала перышками легких поцелуев следы его пыток. Боже, этот мужчина, этот прекрасный, сломленный мужчина.
— Только снаружи.
Чушь. То, что Каспиан сделал с лицом Линка, было только снаружи. Это было по-другому. Это было больше. Такие шрамы не оставались снаружи. Они уходили вглубь души.
Он покрутился на месте, затем натянул рубашку на плечи. В расстегнутой рубашке он выглядел как чистый грех, под ней было загорелое, тонизированное тело, россыпь волос на груди и ниже пупка.
Он обхватил мое лицо.
— Не надо, — его кончики пальцев зарылись в мои волосы. — Мне не нужна жалость. Не от тебя.
Я смахнула слезы.
— Это не жалость, — это был гнев. Обида. Беспомощность. Но не жалость, не к такому человеку, как Грей.
Его голубые глаза потемнели, превратившись в полуночные лужи.
— Тебе лучше уйти, — его челюсть отвисла, взгляд пронзил меня насквозь. — Сейчас. Пока я не передумал отпускать тебя.
ГЛАВА 32
Лео погрузил наши вещи в арендованный автомобиль. Я взял яблоко и бутылку воды в дорогу. До аэропорта отсюда был час езды. Солнце скрылось за тучами, и день стал пасмурным. Я ненавидел летать под дождем, поэтому нам нужно было торопиться.
Лирика стояла у плиты и готовила французские тосты. Ее телефон лежал на стойке, и она разговаривала с экраном. Она приняла душ и переоделась в черные штаны для йоги и футболку. Ее волосы были еще влажными, но были собраны в узел на макушке. Я боролся с желанием подойти к ней сзади и укусить ее за шею. Ей повезло, что я вообще выпустил ее из спальни после того, как она назвала меня сэром. И это дерьмо с моими шрамами почти выпотрошило меня. Она прикасалась к ним, целовала их, оживляла их. Желание избавиться от боли гудело под моей кожей, как это было, когда мне снились кошмары. Я не мог показать ей этого демона. Она еще не была готова к этому.
Я стоял рядом с ней, и по моему позвоночнику ползло желание, оставшееся с прежних времен.
— Мне нужно идти.
Она повернула голову, соблазнительно улыбнувшись мне.
— Ты не завтракал.
Мой рот искривился при воспоминании о ее вкусе на моем языке.
— Я уже поел.
Ее кожа покраснела. Она прочистила горло, затем посмотрела на экран телефона.
— Папа, — сказала она, подчеркнув это слово. — Ты помнишь Грея.
Ее отец кивнул, когда его глаза встретились с моими.
— Эй, парень, еще раз спасибо за все, что ты сделал для моей дочери. Это много значит.
— Конечно. Она заслуживает счастья. Я просто рад помочь сделать это, — чего бы это ни стоило. Я перевел взгляд на нее, затем незаметно провел передней частью пальца по ее руке. — Скоро увидимся.
Несколько девушек бродили внизу. Одна из них остановила меня, когда я выходил из кухни. Она была молодая, миниатюрная, с длинными черными волосами и карими глазами.
— Ты Грей, да?
— Да.
— Я просто хотела сказать спасибо, — она посмотрела вниз на свои ноги, потом снова на меня. — Я та, кому ты... помог, — почти прошептала она. Технически, я помог им всем. Но зажим был только у нее. — Ты спас меня.