– Что у тебя?
– Кажется опять это чувство возвращается. Очень неприятное такое…
– Только этого не хватало! Не смей, слышишь, без дефенсора мне план не осуществить!
– Ага, важнее всего твой план, а не то, что у меня все внутренности зудят… уф!
Тит закусил щёку, шумно вдохнул и выдохнул:
– Сможешь бежать дальше?
– Да, – без раздумий ответил Гай, – только чуть помедленнее.
Кивнув, старший брат опять взял его за руку.
Ближайшие окрестности каменоломни были знакомы им как родная вилла. Самый последний участок пути преодолели по-пластунски, неспешно, подобрались к краю карьера и заглянули в него. Худшие предположения Тита оправдались: авгуры Крови всё ещё здесь, копошатся там, внизу, лазают по стенам с завидным проворством, которого не ждёшь от их довольно невзрачных и даже ассиметричных фигур. Поставили красный навес, под ним, судя по всему, прячется биопровидец, вон: громадный хим Левий расселся рядом прямо на земле.
– Они пришли, чтобы украсть у нас апекс. Дед показывал тебе? – спросил Тит, не поворачиваясь.
– Да, – коротко подтвердил Гай.
Каждый из братьев только раз бывал в самой глубине дедова логова, – то есть, Гней Юниор побывал там уже дважды, но до недавнего времени это оставалось единичным мероприятием, – и каждому из своих внуков старый Пирокластикус являл заветное сокровище. В глубине проплавленных тоннелей, где свет шёл только от лучины в морщинистой руке Сехемхета, дед открывал потайную нишу на ничем непримечательном участке, а там хранился молот из чистого адамантиума и апекс. Традиционно эта вещь является статусным атрибутом родоправителя, но, убегая с Апеннин, Пирокластикус прихватил её с собой. Он уже сорок два года не вёл Игниев, но апекс хранил в глубине пещер, чах над ним, упиваясь искоркой памяти о былом могуществе. Тит решил, что именно за ним явился Лакон, а экзаменация молодых талантов – лишь ложный предлог. Но хуже всего то, что во внутрисемейное дело каким-то образом ввязался целый биопровидец, – неслыханное дело. Таким образом, пока хозяин каменоломни проводит ритуал на склоне Этны, в его доме бесчинствуют чужаки. Если времени хватит, они найдут тайную камеру и заберут апекс.
– Ну, и как мы должны им мешать?
– Мешать им буду я, а ты будешь защищать меня.
– Внизу слишком много свободного пространства, и я не уверен, что смогу одолеть Левия. То есть, мы же не знаем, насколько сильны эти твари.
– У них не будет манёвра там, где мы займём позиции. Идём.
– Куда?
– В старый дом лесного смотрителя. Некогда объяснять, просто шевелись!
Гай послушался, хотя внутренности продолжают зудеть и хочется прилечь отдохнуть. Отвратительное чувство, просто мерзкое!
Когда-то братья залезли под каждый пень в округе, из найденного особо выделялось одно лишь место: старый полуразвалившийся каменный домишко, покрытый вьюном и мхом, с деревом, растущим из пола. Если не знать, где он находится, то и не найти никогда в горном лесу. Добрались быстро, самой короткой лисьей тропой; с прошлого раза тут ничего не изменилось, никаких следов присутствия людей, совсем заброшенное, потерянное место, пахнущее сыростью.
– Это здесь.
Тит прошёл в тень под остатками крыши, обогнул наклонённую кряжистую осину и поднял пласт нанесённой ветром земли, скреплённой корневой системой трав и мхов. Затем он сунул палец в щель меж старых тёмных досок и поднял целый кусок пола, под которым…
– Это что, тайный ход?! – поразился Гай.
– Наблюдательный, как всегда, – усмехнулся старший брат. – Пошли.
– Подожди, подожди, откуда он тут?
– Один из дедовых, я давно нашёл, просто вам не говорил. Он наверняка много их наделал, чтобы старый Сехемхет мог скрытно входить и выходить, отправляясь по делам. Над каменоломней часто кружит фукус-самогляд, передвижения отслеживаются, вот он и хитрит, лярва бледная. Но из всех ходов я знаю только этот.
– А куда он ведёт?
– Сразу в тоннели.
– А почему ты думаешь, что именно для Сехемхета…
– Слушай, заткнись, а? Потому что с той стороны вход не закрыт расплавленной породой, значит, дед проделал тоннель для раба, чтобы не ходить каждый раз, не открывать и не закрывать его. Всё, идём, давай!
Они спустились под землю и пошли в темноте. Сначала всё вокруг говорило, что кто-то поработал обычными инструментами, кирками да лопатами, но стоило углубиться от места входа, как стенки, пол и потолок тоннеля превратились в сплошной оплавленный камень. За прошедшие годы старик прожёг в породе уйму тоннелей, запутал их, словно лабиринт царя Миноса и, как Гай был уверен, время от времени переносил своё место почивания. Где спит хозяин точно знал один лишь Сехемхет, а всё потому, что невидимые убийцы Аэриев охотятся за Пирокластикусом в его собственной голове.
Левый глаз Гая всегда немного лучше видел в темноте, но, когда нет ни единой искорки, это не особо помогает, и вот, теперь приходится бродить в полном мраке.
– Ты точно знаешь, куда идти?
– Вчера знал.
– А? Ты был здесь вчера?
– Пока некоторые бездельничали, а другие одушевляли металл, я думал о будущем фамилии.
– Молодец. Тем некоторым надо бы пример с тебя брать.
– Vae! Не сбивай, я считаю шаги!
Гай усмехнулся, представив, как сейчас исказилось лицо брата. Впрочем, ведёт Тит уверенно, и уже несколько раз повернул без раздумий, – удобно иметь эйдетическую память.
– Всё пришли.
В темноте брызнули искры, и масляная зажигалка подпалила фитиль бронзовой лампы: братья оказались посреди тоннеля, такого же, как все остальные. В воздухе витает лёгкий запах плесени, дед давно не обжигал свои владения, из трещин сочится вода, а где она, там и сырость. На полу лежит длинный матерчатый свёрток, перевязанный верёвкой, с двух сторон из-под ткани торчат металлические прутья, – это заготовки для создания композитных металлов.
– Забрал вчера из кузницы и перенёс сюда.
– Окружным путём?
– Разумеется. Мимо дедовых глаз было не проскользнуть, так что пришлось долгой дорогой.
– И сколько ходок сделал?
– Не твоё дело.
Гай поглядел на связку, на одиннадцатилетнего брата, опять на связку, прикинул её вес.
– М-да, бешеному псу…
– Что?
– Я говорю, что ты бешенная собака. Дальше что?
Тит предпочёл пропустить мимо ушей часть слов.
– Мы будем создавать им помехи. Ты вобьёшь эти трубы в породу, а я стану по них колотить.
– Здесь?
– Нет, слишком далеко от входа. Нужно придвинуться, чтобы создать широкий заслон из вибраций.
– Тогда веди, я понесу.
Гай пробудил Спиритус, в ушах немедленно зашумел прибой, а в голове забился центр неприятного напряжения, вокруг тела появилась едва заметная перламутровая корона доспехов воли. Пришла сила, он поднял связку, будто она ничего не весит, но вместе с тем проявился и эффект аномального увеличения веса. При нём спириты-дефенсоры обречены замедляться, будто несут на плечах тяжкий груз, правда, Гай никогда никакой тяжести не чувствовал, он просто обнаруживал, что его тело отказывается двигаться так быстро, как обычно. Гораздо хуже было, когда по его доспеху воли приходились особенно сильные удары, что часто случалось на тренировках. Такие удары отдавались острой болью в мозгу.
– Долго ещё? – спросил Гай.
– В принципе, можно остановиться в середине лабиринта, тогда наши помехи будут расходиться равномерно, однако, есть смысл сместиться ещё ближе к поверхности и создать стену помех и закрыть лубины.
– Середину лабиринта? Сколько ты здесь вчера ползал?
– Всю ночь.
– А… припомни-ка, когда в последний раз спал?
Этот вопрос брат пропустил мимо ушей. Видимо, в нём ещё кипит кровь Сатурна, дающая силы.
– Когда мы только прибыли, Лакон отправился к деду, а я смог проскользнуть мимо жаровен. Пирокластикус меня не заметил, он сосредоточился на высоком госте и провожал его. Я крался от одного освещённого участка до другого, пока не подобрался достаточно близко и…