Новый и другой.
– Вот и все! – восклицаю я, прижимая руку к его груди. – Я дополняю первоначальную концепцию. Я могу доказать, что изменения не предусмотрены контрактом.
Его пальцы впиваются в мое обнаженное бедро.
– Что потом?
Я моргаю, глядя на него.
– Тогда я попрошу больше.
Но мои слова звучат тихо даже для меня самой. Я не могу представить, как прошу у Джеймса больше денег.
– На основании чего? – тут же уточняет он.
Когда пальцы Клэя находят широкую штанину моих шорт и скользят вверх по внутренней стороне, я икаю.
Я должна остановить его. Знаю, что происходит, когда я теряю бдительность с Клэем.
– Судя по тому, сколько талисманов с тобой он продает в «Медвежьей пещере» каждую ночь, на этом я заработаю больше, чем ты за неделю.
Вместо того чтобы выглядеть довольным, морщины на его лбу становятся еще глубже. Неправильный ответ.
– На самом деле, вероятно, больше, чем за день, – поправляюсь я. Я всегда была достаточно хороша с цифрами, чтобы подсчитывать в уме. – А фанаты любят новые сувениры.
Его глаза встречаются с моими. Что-то в них заставляет меня вздрогнуть. С каждым вздохом я становлюсь смелее и бесстыднее, и это возбуждает его.
Я чувствую себя могущественной, и это странное и пьянящее чувство.
– Сколько ты заработал в этом году? – спрашиваю я.
Он поднимает плечо.
– Сорок миллионов. Плюс-минус.
Я стараюсь не упасть в обморок от возмутительной цифры.
– Тогда я уже выигрываю, – решаю я.
– Уверена? – его голос хриплый.
– Да, – я указываю на наше положение. – Ты заработал сорок миллионов долларов... Но я та, кто управляет тобой.
Клянусь, его улыбка озаряет меня.
12
НОВА
Я в третий раз сверяюсь с часами, сидя в кресле у кабинета Джеймса Паркера.
– Сегодня напряженный день, – полуобвиняюще говорит женщина за столом. Она берет телефон и набирает номер. – Да, сэр. Нова здесь, – ее взгляд переходит на меня. – Да, конечно, – ее палец нажимает на кнопку, вероятно, она выключила звук, судя по тому, что обращается ко мне в полный голос. – Он приносит свои извинения, но говорит, что будет лучше, если вы продолжите работу над стеной.
– Боюсь, я не смогу двигаться дальше, пока мы не поговорим.
Ее губы поджимаются, и она снова нажимает на кнопку. Прежде чем она успевает ответить, дверь распахивается, и появляется голова владельца.
– Нова. Пожалуйста, входите.
В тот единственный раз, когда я вела переговоры о своей зарплате в дизайнерской фирме, мне отказали, сославшись на проблемы с бюджетом. Но это оставило у меня ощущение, что я ничего не значу, как будто моя работа не имеет значения.
В первую неделю пребывания здесь я так переживала, что все испорчу, что мне и в голову не приходило, что я не получаю свою долю.
Разговор с Клэем помог мне понять, как я могу отстаивать свои интересы, причем справедливо и разумно, даже на незнакомой территории.
Он широко распахивает дверь, и я следую за ним внутрь.
– Хотите присесть?
– Нет, спасибо, – я достаю блокнот.
Вчера вечером, вернувшись от Клэя, Брук застала меня за поиском в интернете расценок на заказные работы. Когда я рассказала ей о своих планах, она сразу же поддержала меня.
– Получи свое, Нова. Ты безумно талантлива и должна знать себе цену.
Теперь я смотрю, как Джеймс рассматривает эскиз.
– Что это?
– Увеличенный объем стены. Вы сказали, что совету понравилось направление с горизонтом, но будет более значимо, если у вас будут разные уровни связи. Здания представляет Денвер, а игроки – баскетбол, лица – эту команду. Вашу команду.
– В таком случае, я впечатлен и одобряю, – он передает мне блокнот, и я беру его.
– Я пришла не только за вашим одобрением. Вы предложили мне двадцать тысяч за этот проект. Я хочу еще двадцать, плюс процент с талисманов.
Его брови приподнимаются, как и уголки рта. Забавная реакция. Это не то, на что я рассчитывала. Крепче сжимаю края своего блокнота, игнорируя желание одернуть юбку, как школьница в кабинете директора.
Он обходит стол, прижимаясь бедром к углу, его глаза не отрываются от моих.
– Вы когда-нибудь изучали экономику, Нова?
– Да.
Полкурса в муниципальном колледже, которые я проспала, потому что работала дни напролет.
– Тогда вы знаете, что ценность человека не имеет ничего общего с тем, что он создает. Речь идет о рыночной стоимости.
Мне не нравится, куда он ведет.
– Есть ли конкурирующее предложение на ваше время? – продолжает он. – Может быть, от другого работодателя или покровителя?
Он загоняет меня в угол, не двигаясь с места.
Клэй и другие игроки делают свою работу телом, как шахматные фигуры, передвигающиеся по деревянной доске. Этот человек делает это силой мысли.
Я медленно качаю головой.
– Тогда вы понимаете, почему я не хочу перезаключать договор. Кроме того, – продолжает он, поправляя галстук, – это хорошая реклама для вас. Вы должны быть благодарны за проект.
– Я благодарна, но...
– Да?
У меня голова идет кругом.
– Конкурирующие предложения работают в обе стороны.
Он хмурится, наклоняя голову.
Я продолжаю.
– Если я не закончу работу, вам придется искать кого-то другого. Можете ли вы честно сказать мне, что есть другой художник, который сможет работать в ваши сроки и обеспечить такую степень исполнения?
Его глаза сузились.
– Мотивированные люди всегда найдутся.
Я оглядываюсь на вход, на тяжелое дерево.
– Это вы выбрали эту дверь?
– Да. Вишневая, привезенная издалека. Внешний вид имеет значение.
– Сколько людей проходит через эту дверь каждый день? Десять? Двадцать? – я поднимаю плечо. – Это только дверь вашего кабинета. А моя работа будет перед парадной дверью вашего стадиона. Двадцать тысяч человек каждую ночь будет видеть ее, – его глаза сверкают, и я понимаю, что зацепила. – Если вы сомневаетесь, стоит ли оно того, поверьте мне, стоит. Каждый, кто увидит ее, поймет, что вы и эта команда – настоящие. Что после десяти лет вы не устали, а только разогрелись.
Он обдумывает мои слова.
– Какую долю вы хотите?
Я расправляю плечи.
– Двадцать процентов.
– Пять.
– Двенадцать.
Он соглашается.
– Отлично. Пересмотренный контракт передайте моему помощнику, пока я не передумал.
Я поворачиваюсь к двери, пряча ухмылку, пока не упираюсь рукой в вишневое дерево, когда до меня доносится его голос.
– И Нова?
– Да? – я оглядываюсь и вижу, что он изучает меня, как будто никогда раньше не видел.