Хотя ее родители стояли прямо в дверном проеме, прямо перед ней, казалось, что они удаляются все дальше и дальше, как будто между ними и Айви образовалась невозможная дистанция.
— И доказательства твоей ошибки сейчас по всему Интернету, — сказал Джейсон.
— Все наши соседи знают, — сказала Анджела. — Все наши друзья. Вся наша семья. Они все знают, что ты шлюха.
Стыд и отчаяние обрушились на Айви, заставив ее колени задрожать.
— Я не знала! Я доверяла ему. Я любила…
— Что ты знаешь о любви? — ее мать усмехнулась, схватившись за крест, висевший у нее на шее. — Ты покинула нас, чтобы жить в грехе и раздвигать ноги для мужчины, который никогда не хотел ничего большего, только воспользоваться тобой. Достаточно того, что ты разрушила свою репутацию, но теперь ты повредила нашей.
Из горла Айви вырвалось рыдание.
— Я знаю. Я знаю. Пожалуйста. Мне больше некуда идти.
— Тебе следовало подумать об этом давным-давно, — сказал ее отец.
Джейсон и Анджела были сейчас так далеко, что казались крошечными на таком расстоянии, но Айви все еще могла видеть их холодные глаза, неодобрительно нахмуренные брови с кристальной четкостью.
— Пожалуйста, не прогоняйте меня. Я ваша дочь.
— У нас нет дочери, — отрезала Анджела.
Дверь захлопнулась с очередным раскатом грома. Айви отлетела назад, в тень, в непроницаемую тьму, в небытие.
Одна.
Айви резко проснулась, и на мгновение ей показалось, что она все еще падает в это ничто, все еще ощущает эту пустоту внутри себя, как непреодолимую пропасть. Она перевернулась на спину и открыла глаза, вглядываясь в темноту. Ее щеки были мокрыми от слез, которые она, должно быть, пролила во сне, дыхание было прерывистым, и она дрожала.
Почему она должна была видеть их во сне? Почему сейчас, после всех этих лет, ей нужно напоминать о том, что она отвергнута и покинута? О том, насколько по-настоящему одинокой она была так долго. Айви потерла грудь.
Но эти старые воспоминания и стеснение в груди не имели значения по сравнению с невыносимой болью в мочевом пузыре. Казалось, что он взорвется, если она снова пошевелится. Давление было таким огромным, таким безжалостным, что она стиснула челюсти и задержала дыхание, чтобы сдержать крик боли.
Она проснулась от кошмара только для того, чтобы столкнуться с новым.
Без еды и воды в стазисе ее организму просто нечего было выводить — но вчера она наелась фруктов и овощей и напилась воды, и теперь все пришло в движение.
И ей некуда было пойти облегчиться. По крайней мере, не без посторонней помощи.
Со стоном она перевернулась и приподнялась на четвереньках, сжав бедра и откинувшись на пятки. Она не была уверена, в какую сторону смотрит, учитывая, насколько было темно, но она знала, что Кетан был где-то недалеко от входа в гнездо.
— Кетан?
Голос Кетана прогрохотал из ближайшей тени.
— Шивикс, Айви. Эторри'вен.
Айви прижала руки к бедрам и впилась в них кончиками пальцев, поскольку давление в ее мочевом пузыре возросло.
— Кетан, мне нужно, чтобы ты проснулся.
— Ты арвок элтан?
Мгновение спустя гнездо наполнилось голубым сиянием: Кетан открыл кристалл, который излучал свой собственный свет. Когда он появился из тени, его вид снова поразил ее. Он лежал на спине, повернувшись задними конечностями к ней, его ноги были сложены и прижаты к телу, руки скрещены на груди, а плечи прислонены к изогнутой стене. Куча мехов под ним служила ему постелью. Из-за освещения большая часть его тела была темной, как тень, пойманная бледным лунным светом, но его глаза и фиолетовые отметины были яркими и светились.
Она указала на прикрытое тканью отверстие позади него.
— Наружу.
— Дак. Нет.
Айви уставилась на него.
— Человек-паук, ты только что сказал мне «нет»? Мне нужно выйти. Сейчас, — она снова указала на выход.
— Ри элад селек дера эторрахл, — Кетан выпустил что-то из рук — кожаный чехол, которым был накрыт кристалл. Он упал с тихим скрежетом, снова погрузив гнездо во тьму.
— Ты сейчас серьезно? — спросила она, нахмурив брови и разинув рот.
Сжав бедра, она встала и заковыляла в темноте, вытянув одну руку перед собой. Как только ее пальцы наткнулись на кристалл, она сдернула чехол.
Кетан, все еще лежавший у стены со скрещенными тонкими ногами, поднял голову. Его фиолетовые глаза сверкнули на нее, отражая слабый свет. Он щелкнул жвалами.