— Я в порядке. Я в порядке.
Его объятия усилились, но биение его сердец не ослабевало. Она сосредоточилась на их быстром, устойчивом ритме, находя в нем только утешение, хотя когда-то считала его таким странным. Из-за этого и жара его тела она почти забыла о том, что только что произошло, почти не обращая внимания на пульсирующее жжение в ноге.
Кетан поднял голову и провел рукой по ее взъерошенным волосам. Он снова произнес ее имя и глубоко вздохнул. Его рука внезапно замерла, а тело напряглось.
— Этот запах… — он переставил передние ноги, скрестил их под ней и усадил ее на них.
Айви поморщилась. Одного этого движения — всего лишь собственного веса — было достаточно, чтобы она почувствовала тупую боль, пронизывающую ее тело. Конечно, ни одна из этих ощущений не сравнится с болью в ее икре.
Издав низкий, несчастный возглас, Кетан разжал объятия, удерживая Айви парой рук за плечи, и окинул взглядом ее тело. Ее даже не волновало, что она обнажена: она просто хотела, чтобы его руки снова обняли ее.
— Нет, — прошептал Кетан, снова опускаясь, чтобы осторожно взять ее за левую лодыжку.
Айви посмотрела вниз и увидела кровь и грязь, размазанные по ее голени и ступне. Кетан осторожно приподнял ее ногу и наклонился, чтобы осмотреть раны.
— Ты не в порядке, — сказал он хриплым голосом. — Это не в порядке.
Прежде чем Айви успела ответить, он подхватил ее на руки, на этот раз прижимая к своей груди. Он просунул две руки ей под спину, одной обхватил ее задницу и бедра для поддержки, а другой обхватил ее лодыжку, удерживая раненую ногу приподнятой, чтобы ничто не касалось все еще кровоточащих порезов. Его длинная, плавная походка ни в малейшей степени не побеспокоила ее, пока он нес Айви обратно к ручью.
Он осторожно усадил ее на участок мягкого мха, растущего на вершине валуна у кромки воды. Когда он отстранился, его прищуренные глаза встретились с ее.
— Больше не ходишь одна. Ты писсаешь только со мной.
— Что?
— Айви осстается сс Кетаном, — сказал он, шипя на с, как раньше.
О, он злится.
— Кетан, я не собираюсь писать, пока ты смотришь, — сказала Айви, складывая руки на коленях.
— Тогда ты не будешь писать, — прорычал он.
— Ты ведешь себя совершенно неразумно!
— Я не знаю, что это значит, — он склонился над Айви, поставив руки по обе стороны от нее и приблизив свое лицо к ее на дюйм, широко расставив жвалы. — Но это лучше, чем твоя смерть!
— Это случилось впервые! Я все равно даже не писала. Я просто… просто пыталась сделать что-то полезное. Прости. Мне следовало быть более внимательной.
— Поэтому я буду присматривать за тобой. Я останусь с тобой, — Кетан прижался лбом к ее лбу, понизив голос. — Я не хочу, чтобы ты пострадала. Это не полезно. Это нехорошо.
Айви нахмурилась. Его голос был грубым, почти болезненным, и он проникал прямо в ее сердце, пронзая его острой болью и наполняя теплом. Не имело значения, насколько они были разными, она была уверена в одном — Кетан заботился о ней.
Слезы защипали ей глаза. Она закрыла их, обхватила его подбородок и погладила его большим пальцем.
— Я знаю. Мне жаль. Я… ненавижу, что я такая обуза для тебя. Что я такая слабая.
— Нет, — твердо сказал он, отстранился и взял ее лицо в свои верхние ладони. Его многочисленные фиалковые глаза встретились с ее. — Не слабая. Не обуза. Это моя… гордость — заботиться о тебе. Я сказал слова, которые не были правдой.
— Но ты не был неправ. Во всем… Я не сильна в этом, Кетан, и я бы давным-давно умерла сам по себе. Я бы умерла сегодня, если бы ты не был рядом и не спас меня.
Что-то дрогнуло у него в груди, этот звук проскользнул в его голос, когда он заговорил.
— Когда я был маленьким, моя мать много раз говорила, что я должен научиться раситу, прежде чем научусь ткать.
Этим словом, сит, он называл шелковые нити, которые сам делал, а сити — паутину, на которой держалось его гнездо. Но она не была уверена, что означает эта версия.
Очевидно, на ее лице было написано замешательство, потому что он сказал:
— Расит — это сплести паутину. Растянуть нити и связать их. Это просто, но… сделать это хорошо нелегко. Сделать ее сильной непросто. Сделать ее… красивой непросто.
— Как корзины, которые я делаю.
Он мягко защебетал.
— Они не очень хороши, но каждая следующая лучше. Ты становишься лучше.
Губы Айви изогнулись в легкой улыбке.