Въ дообѣденные часы ѣзда фіакровъ питается иностранцами. Чиновники, всякій трудовой людъ ѣздятъ въ конкахъ и въ особенности въ трамѣ. Движеніе отъ почты (площадь S.Silvestro) вверхъ къ вокзалу всегда больше до вечернихъ часовъ. Столичное оживленіе вы находите, кромѣ Via Tritone, на Piazza Venezia, на той площади, гдѣ стоитъ Palazzo квестуры и театръ Nazionale, и дальше по Via Proconsolo и Vittorio Emanuele. Тутъ никакъ нельзя сказать, что это провинціальный городъ. Столичную и очень броскую физіономію имѣетъ Римъ и въ часы катанья — и по Корсо, и на Monte Ріпсіо. Здѣшніе баре и вся богатая буржуазія щеголяютъ лошадьми и экипажами. Это — старинный видъ чисто-римскаго тщеславія, и въ Римѣ, конечно, больше барскихъ запряжекъ (по числу жителей), чѣмъ въ Берлинѣ, если не въ Вѣнѣ.
Ничего подобнаго парижскимъ бульварамъ римская жизнь еще не выработала. Кафе и кабачковъ великое множество; но нѣтъ подходящихъ тротуаровъ и аллей. Самый «бульварный» пунктъ это— на тротуарѣ передъ Cafe Nazionale. Тутъ и зимой сидятъ за столиками, и цѣлыми большими группами стоять мужчины — офицеры, статскіе всякаго званія, и разговариваютъ часами. Эта привычка стоять на площадяхъ и перекресткахъ — общая всѣмъ итальянцамъ— придаетъ уличной жизни всего больше оригинальности. Послѣ завтрака, передъ обѣдомъ и до девяти часовъ, кафе Nationale — «пупъ» Рима, и внутри, и снаружи. Въ залахъ его, до позднихъ часовъ, идетъ гулъ разговоровъ. Тутъ сборный пунктъ журналистовъ, депутатовъ, чиновниковъ, офицеровъ, дѣльцовъ и туристовъ. Кокотокъ вы почти что не видите ни тутъ, ни въ другихъ кафе. И уличные нравы гораздо скромнѣе и приличнѣе, чѣмъ гдѣ-либо, не то, что ужъ въ сравненіи съ Парижемъ и Лондономъ, а даже съ Берлиномъ и Петербургомъ.
Съ десяти вечера Римъ вымираетъ. Я уже не говорю про разныя захолустья или новыя улицы, или бѣдные кварталы и пустыри. Ѣзды чрезвычайно мало. Пѣшеходы попадаются только на самыхъ бойкихъ улицахъ. Такъ какъ ни Корсо, ни какая другая улица не сдѣлалась центромъ вечернихъ увеселеній, то и не можетъ быть такого движенія, какъ на парижскихъ бульварахъ или на лондонскомъ Piccadilly Circus, или въ Берлинѣ на Friedrichstrasse. Театры и кафе-шантаны разбросаны по городу. Не существуетъ ничего похожаго на «sortie de théâtre». И вы возвращаетесь домой по нѣкоторымъ новымъ красивымъ улицамъ, полнымъ электрическаго свѣта, и совершенно пустымъ. А между тѣмъ, зрѣлища кончаются поздно и не начинаются никогда ранѣе девяти. Это противорѣчіе бросается въ глаза каждому иностранцу: поздніе часы театровъ и мертвенность улицъ — въ такіе часы, когда еще такъ оживленно не то, что на парижскихъ бульварахъ, а даже въ Берлинѣ, въ бойкихъ кварталахъ.
За рѣкой, на набережной, въ Трастеверо, на улицахъ Borgo, ведущихъ къ Ватикану и Петру —ѣ зда только днемъ довольно большая и почти исключительно поддерживается пріѣзжими. Кореннымъ жителямъ — чиновникамъ, дѣловому люду, не зачѣмъ туда ходить и ѣздить.
По обиходу цѣлаго римскаго дня, поживъ здѣсь мѣсяцъ-другой, и въ разгаръ сезона можно безошибочно опредѣлить его составные элементы: столица довольно большого государства, но безъ собственныхъ экономическихъ рессурсовъ, безъ крупной промышленности и бойкой торговли, безъ большихъ дѣлъ, съ бѣдной буржуазіей и служилымъ людомъ на маленькихъ жалованьяхъ, съ барскими замашками высшаго класса и съ очень большимъ наплывомъ иностранцевъ всякаго рода: и бѣдныхъ, и богатыхъ, и любознательныхъ туристовъ, и свѣтскихъ виверов, тузистыхъ «растакуэровъ», и семейныхъ домовъ, проживающихъ здѣсь цѣлыми сезонами, образуя то, что называется «cosmopolis’омъ».