Съ каждой зимой карнавалъ уходилъ въ прошлое. Въ послѣдніе годы старались его воскресить, городъ давалъ субсидіи, устраивались процессіи, какъ въ Ниццѣ; но это служило только рекламой разнымъ фирмамъ, а карнавала не воскресило. Въ прошлую зиму еще ѣздили колесницы. А въ карнавалѣ 1898 года не было ровно ничего. И вы могли только по кое-какимъ маскамъ, пѣшимъ и въ коляскахъ, по уличнымъ пѣвцамъ и акробатамъ, догадаться, что идетъ римская масляница.
Ночью, карнавальная недѣля еще не потеряла совсѣмъ своей прежней физіономіи. Въ театрахъ и въ разныхъ залахъ даются костюмированные балы, «veglioni», какъ здѣсь называютъ. Мелкій трудовой людъ веселится, какъ умѣетъ, находитъ вездѣ мѣсто, куда входъ стоитъ 50 сантимовъ, много — лира. По улицамъ до поздней ночи — раздаются смѣхъ, крики, пѣніе; но никакъ нельзя сказать, что весь городъ справляетъ это ночное веселье.
Во весь карнавалъ даютъ два-три большихъ велъоне, въ театрахъ Costanzi и Argentina. Ложи всѣ заняты дамами изъ общества, иностранной колоніей, свѣтскими молодыми людьми, богатой буржуазіей. Внизу пестрая толпа масокъ и мужчинъ шумитъ и толкается, танцуютъ плохонькія гризетки и приказчики. Красивыхъ костюмовъ мало; блеску, остроумія, изящества — не особенно больше. Когда-то не только въ Парижѣ, на оперныхъ балахъ, но и въ Вѣнѣ публичные балы «фашинга» были гораздо веселѣе и богаче женской красивостью и граціей.
Одно можно сказать въ пользу такихъ ночныхъ сборищъ въ карнавалъ — въ нихъ нѣтъ цинизма парижскихъ и берлинскихъ маскарадныхъ баловъ и они все-таки гораздо живописнѣе и богаче темпераментомъ, чѣмъ наши маскарады, въ послѣдніе годы совсѣмъ упавшіе и въ Петербургѣ, и въ Москвѣ.
Художникъ и писатель, проводя въ Римѣ зиму, сумѣетъ и теперь найти множество бытовыхъ чертъ, лицъ, фигуръ, подслушать разговоры и видѣть сцены во всѣхъ ночныхъ увеселеніяхъ карнавальной недѣли. Но не того классическаго карнавала, когда каждый день отъ Piazza di Venezia по Корсо пускали лошадей на перегонки, такъ называемыхъ «barberi», и ряженыя толпы бѣсновались съ конфетти и мокколи. На тотъ карнавалъ надо поставить крестъ… надолго, быть можетъ навсегда, если не суждено сбыться мечтамъ о возстановленіи папской власти, и тогда надо будетъ вмѣстѣ съ торжественными религіозными процессіями возродить и сатурналіи.
Чтобы знать жизнь разныхъ слоевъ общества въ Римѣ, надо знакомиться. Такъ, случайно, даже если жить и въ бойкомъ отелѣ, а не въ квартирѣ — знакомиться нигдѣ не легко. Вы и въ Парижѣ проживете десять лѣтъ и рискуете такимъ путемъ не завести и десятка стоящихъ знакомствъ. Точно тоже и въ Римѣ. И такихъ пріѣзжихъ, совсѣмъ не проникающихъ въ общество, здѣсь каждый сезонъ множество. Сто человѣкъ на одного или двухъ, которые являются сюда съ рекомендательными письмами.
По моей программѣ, мнѣ нельзя было ограничиться обыкновенной жизнью римскаго туриста. Собранную мною коллекцію писемъ и затерянную въ дорогѣ въ 1895 г. я, къ отъѣзду въ Римъ, осенью 1897 года, возстановилъ и прибавилъ къ ней еще много рекомендацій отъ русскихъ, французовъ, итальянцевъ, нѣмцевъ. И въ Римѣ она еще разрослась, благодаря любезности моихъ знакомыхъ, въ томъ числѣ и той особенно обязательной русской дамы, съ которой я познакомился на письмахъ.
Когда я, наканунѣ отъѣзда, въ концѣ марта, пересмотрѣлъ коллекцію всѣхъ визитныхъ карточекъ, то ихъ оказалось больше сотни, въ томъ числѣ до 30 % русскихъ. Но меня интересовали главнымъ образомъ итальянцы: и коренные римляне папскаго времени, и тѣ, что населили городъ съ 1870 г.
У меня были письма или рекоментальныя «petits mots» во всѣ сферы: въ ватиканскую — въ довольно большомъ выборѣ (какъ читатели видѣли по главѣ о Ватиканѣ), въ придворную, въ міръ высшаго и средняго чиновничества, къ сенаторамъ и депутатамъ, въ университетъ, въ ученыя общества, въ литературные кружки, въ артистическій міръ, считая и театръ, въ прессу, въ салоны — въ болѣе серьезные и просто свѣтскіе, и, наконецъ, въ Космополисъ, къ иностранцамъ всякихъ національностей, въ томъ числѣ и ко многимъ русскимъ, опять-таки принадлежащимъ къ разнымъ сферамъ.