Мнѣ приводилось присутствовать на нѣкоторыхъ изъ этихъ за сѣданій. Самыя простыя вещи, мимо которыхъ вы проходите, принимая ихъ такъ, какъ онѣ теперь представляются вамъ, — для археолога предметъ тяжелыхъ разслѣдованій. Положимъ, что мраморныя плиты на Форумѣ, съ изображеніемъ жертвенныхъ животныхъ, гдѣ были когда-то «rostra», стоятъ въ одномъ направленіи. Вы ихъ осматриваете. Для васъ, прежде всего, важно ваше художественное настроеніе — насколько эти рельефы говорятъ вамъ объ эпохѣ и показываютъ степень пластическаго мастерства. А для ученаго археолога этого мало! Онъ долго будетъ добираться до того: тамъ ли подлинно были самыя «rostra», гдѣ плиты поставлены теперь? — и придетъ къ выводу, что плиты слѣдовало поставить не поперекъ, а вдоль, или вкось. У него найдется цѣлый рядъ доводовъ въ защиту своего утвержденія. Онъ составитъ особенный чертежъ Форума и точно опредѣлитъ, въ какомъ именно направленіи стояли эти изображенія.
Конечно, всякая удачная находка и каждое болѣе основатель вое разъясненіе помогаютъ въ наблюденіи, и профанамъ вѣрнѣе представлять себѣ, какъ все это было при римлянахъ той или иной эпохи. Но для простого смертнаго суть не въ этомъ. Для него до статоченъ общій грунтъ, тѣ выводы, которые наука установила въ концѣ XIX вѣка. Прогулка съ досужимъ археологомъ по Риму — дѣло весьма желательное, но такое, гдѣ вы изъ за деревьевъ не просмотрѣли бы всего лѣса! У каждаго ученаго есть свои коньки и кунштюки. А для того, чтобы не смѣшивать эпохъ, не принимать посредственныхъ произведеній искусства за первоклассныя, достаточно и того, что всякій изъ насъ можетъ извлечь изъ хорошихъ книгъ и указателей. Да и археологъ, и ученый знатокъ исторіи античнаго творчества если онъ чуждъ педантизма, скажетъ вамъ:
— Не разбрасывайтесь! Не отмѣчайте мелочей, не увлекайтесь желаніемъ знать всевозможныя подробности о такомъ-то или такомъ-то памятникѣ, или произведеніи пластики. Идите прямо къ тому, что званіе и опытъ установили, какъ высшіе продукты тѣхъ или иныхъ эпохъ. Схватывайте общій духъ произведенія, дорожите, первѣе всего, вашимъ личнымъ впечатлѣніемъ. И что бы васъ ни остановило, не смущайтесь тѣмъ, что это не первосортный антикъ, берите отовсюду впечатлѣнія красоты, духа эпохи, дорожите настроеніемъ, откуда бы оно ни шло.
Объясненія спеціалиста иногда, при всей ихъ интересности, лишаютъ васъ свѣжести и цѣльности внутренняго чувства. Мнѣ не разъ случалось испытывать это въ Римѣ.
Открытъ гдѣ-нибудь новый антикъ, положимъ, женская голова прекрасной греческой работы. Гипсовый снимокъ стоитъ передъ публикой ученаго засѣданія и фотографіи съ нея раздаются слушателямъ. Референтъ — итальянецъ или нѣмецъ, обязательно говорящій по-итальянски (за прононсъ не взыщите!), подробно излагаетъ всѣ свои соображенія, подлинная ли это голова, или копія, эллинской или римской работы? Отъ какой статуи отломлена, была ли это Афродита или просто нимфа; а если работа эллинская, то какой эпохи, и принадлежала ли рѣзцу Апеллеса, или Скопоса,или Лизиппа, или Мирона?
Все это — вопросы первой важности для археолога и историка искусства. Грубыя ошибки непростительны и для хорошаго любителя, но весьма возможны большіе промахи, что и доказываетъ ходъ эрудиціи за цѣлое столѣтіе, съ тѣхъ поръ, какъ Винкельманъ и его послѣдователи стали научнѣе заниматься древней пластикой. Сидитъ любознательный слушатель, смотритъ, вникаетъ въ то, что референтъ старается внѣдрить въ его мозгъ; голова его, черезъ двадцать минутъ, уже отяжелѣла отъ всѣхъ этихъ именъ, цитатъ, указаній, соображеній, сравненій всякихъ подробностей работы — экспрессіи, пріемовъ и традицій античной пластики.
Для него достаточно бы было знать, что голова, найденная тамъ-то, свѣдущими людьми признана подлинной эллинской работы, не раньше примѣрно такой-то эпохи. Иди онъ по залѣ музея и остановись передъ этой самой головой въ мраморѣ, не зная ни гдѣ она найдена, ни кому она приписывается, — будетъ большой для него побѣдой въ смыслѣ его эстетическаго развитія, если онъ сразу почувствуетъ, что это нѣчто прекрасное и въ лицѣ безъ носа или съ отколотой частью подбородка распознаетъ «божественный» мраморъ. Это распознаваніе дастъ ему не одно набиваніе своей головы разными архаическими деталями, а всего больше частое любованіе высокими образцами, наглядное сравненіе мастерства въ произведеніяхъ послѣдовательныхъ эпохъ; а все это, при порядочной общей подготовкѣ, достигается опытнымъ знакомствомъ.