Отъ нѣсколькихъ духовныхъ слышалъ я, до этой новогодней службы, что папа часто бываетъ очень слабъ, такъ что тѣ, кто; помогаетъ ему въ службѣ, держатъ его крѣпко за обѣ руки. И отъ дипломатовъ узналъ я за нѣсколько дней до новаго года, что лейбъ медикъ Льва XIII боялся за него, если онъ будетъ служить обѣдню съ колѣнопреклоненіемъ, боялся и головокруженія, когда его понесуть въ креслѣ. Но его святѣйшеству угодно было настоять на своемъ желаніи, также какъ и на тѣхъ двухъ торжествахъ, куда я попалъ позднѣе: пріемѣ богомольцевъ въ св. Петрѣ и празднованіи двадцатилѣтняго юбилея въ Сикстинской капеллѣ.
Показались носилки, и надъ толпой, кричавшей «Viva il papa», а въ нѣкоторыхъ группахъ и «il paparè», при рукоплесканіяхъ, которыя намъ русскимъ кажутся всегда неприличными, высилась голова старца, съ пергаментнымъ лицомъ и рѣзкимъ профилемъ, въ бархатной скуфьѣ и пелеринѣ такого же темно-краснаго цвѣта, опушенной горностаемъ. Этой службой праздновалась и 60 ти лѣтняя годовщина священства Льва XIII. Онъ кончалъ свой 88-й годъ жизни. Въ такой возрастъ старость уже теряетъ свои оттѣнки. Но противъ того, какое лицо у него на фотографіяхъ и большихъ въ натуральную величину, и альбомныхъ — разница огромная. Вы ожидаете также, судя по портретамъ, что папа порядочнаго роста; а въ дѣйствительности онъ оказался сгорбленнымъ отъ лѣтъ старичкомъ, роста менѣе средняго, когда его облачили тутъ же, передъ публикой, и онъ поднялся къ алтарю, придѣланному къ стѣнѣ залы, на нѣкоторомъ возвышеніи. Служилъ онъ въ обыкновенномъ священническомъ облаченіи изъ бѣлаго глазета и безъ тіары, а въ бѣлой шапочкѣ, которую одинъ изъ ассистентовъ въ фіолетовыхъ сутанахъ и рубашкахъ безпрестанно то снималъ, то надѣвалъ, ловко беря за кисточку. Обѣдня была такъ называемая у французовъ «messe basse», т.-е. обыкновенная, произносимая священникомъ вполголоса, а не нараспѣвъ, безъ діаконовъ, музыки мнѣнія. Только при вносѣ папы и по окончаніи службы пѣлъ хоръ, помѣщённый на балконѣ, по одной изъ боковыхъ стѣнъ.
Съ того мѣста, гдѣ я стоялъ, была очень хорошо видна вся фигура папы во время первой обѣдни. Она длилась немного больше получаса и началась въ три четверти девятаго утра. Папа двигался передъ алтаремъ, согбенный, маленькими шажками, дѣлалъ всѣ повороты и опусканія колѣнъ, какъ заурядный священникъ. Я зорко слѣдилъ за тѣмъ, держатъ ли его ассистенты за руку или подъ локоть; заполненнаго пространства между его плечомъ и фигурой ассистента — справа и слѣва — не было замѣтно. Его нисколько не придерживали, даже и тогда, когда онъ въ концѣ обѣдни произнесъ молитву, стоя на обоихъ колѣнахъ, и довольно долго. Для 88-ми лѣтняго старика это. изумительно! И свою «тихую» обѣдню произносилъ онъ, въ нѣсколькихъ мѣстахъ, довольно громко, глухимъ, низкимъ голосомъ, сь характерными интонаціями гласныхъ, причемъ у него въ нихъ слышится какое-то придыханіе. Мнѣ говорили, что онъ и латинскіе стихи декламируетъ также.
Этотъ подъемъ силъ для исполненія самыхъ скромныхъ обязанностей священника въ такой преклонной старости долженъ былъ бы вызывать въ вѣрующихъ гораздо болѣе умиленное чувство. А публика, не считая разноплеменныхъ иностранцевъ, присутствовала на этой годовщинѣ 60-ти лѣтняго священства папы — просто какъ на зрѣлищѣ. Не хотѣлось бы мнѣ поправлять моего знаменитаго собрата — автора романа «Римъ». Можетъ быть, на томъ пріемѣ богомольцевъ изъ Франціи, въ той самой залѣ «Беатификаціи» онъ и видѣлъ пароксизмы восторженной вѣры и поклоненія главѣ католичества; но тутъ ничего такого не было. Аплодисменты и крики «Viva il paparè» отзывались спектаклемъ и много-много политической демонстраціей. Нигдѣ я не замѣтилъ ни одного умиленнаго лица: ни въ членахъ разныхъ католическихъ обществъ, ни въ патерахъ, ни даже въ женщинахъ изъ мелкой буржуазіи, плоховато одѣтыхъ. А кажется времени для наблюденій было довольно: я пріѣхалъ еще до восьми часовъ, служба началась въ три четверти девятаго и съ церемоніей послѣ второй обѣдни все длилось добрыхъ два часа.