Отслуживъ обѣдню, папа скрылся на минуту за драпировку слѣва. Ему послѣ принятія причастія можно подкрѣпиться. Люди, знакомые хорошо съ порядками Ватикана, разсказываютъ, что онъ въ этихъ случаяхъ вывиваетъ чашку бульона и рюмку вина. Вторую обѣдню служилъ молодой каноникъ. Папа сидѣлъ въ креслѣ.
Потомъ началось представленіе депутацій и обществъ, съ цѣлованіемъ туфли. Почти каждому онъ что-нибудь говорилъ.
Понесли его обратно тѣмъ же путемъ черезъ всю залу и дальше по sala Regia во внутренніе покои. Онъ смотрѣлъ еще очень бодро, лицо улыбалось; благословляетъ онъ не такъ, какъ нашъ владыко, а округленнымъ движеніемъ обѣихъ рукъ, въ бѣлыхъ вязаныхъ полуперчаткахъ (митенахъ) съ огромнымъ камнемъ на перстнѣ правой руки. Отъ времени до времени онъ привѣтствовалъ публику и одной рукой, какъ дѣлаютъ вообще итальянцы, ото рта кнаружи. На немъ не было уже короткой мантильи и скуфьи съ оторочкой, а сверхъ бѣлой сутаны длинная красная мантія съ пелериной, накинутая на плечи.
Только это несеніе и красиво. Въ остальномъ торжествѣ не было ничего внушительнаго. Зала слишкомъ узка, въ видѣ длиннѣйшаго коридора, и съ плоховатымъ свѣтомъ. Дворъ и стража вблизи производятъ впечатлѣніе чего-то не «всамдѣлишнаго», какъ говорятъ обыкновенно дѣти. Guardia nobile и въ этотъ разъ, и въ другія два торжества, не надѣвала самыхъ парадныхъ мундировъ. «Кавалеры шпаги и мантіи», надзирающіе за порядкомъ и одѣтые испанцами XVI вѣка, съ фрезами вокругъ шеи и цѣпями, смахиваютъ на театральныхъ кавалеровъ, хотя костюмы сами по себѣ и живописны.
И расходилась публика совершенно какъ изъ театра. Жандар-иы, въ треуголкахъ, а не въ мѣховыхъ шапкахъ (какъ они были потомъ въ св. Петрѣ) образовали цѣпь и стали полегоньку выпирать публику изъ залы, а потомъ къ лѣстницѣ, изъ той проходной залы, откуда слѣва ходъ въ Сикстинскую капеллу. Внизу, въ огромномъ проходѣ сѣней, у вѣшалокъ, была такая же толкотня, какъ въ нашихъ концертахъ и театрахъ. И служители при нихъ напоминали тѣхъ обшарканныхъ артельщиковъ, какіе бываютъ въ плохихъ зрѣлищахъ.
Къ тому дню, когда незадолго до торжества двадцатилѣтней годовщины царствованія Льва XIII была большая служба съ пріемомъ богомольцевъ со всей Италіи, собравшихся поздравить его, пріѣхалъ въ Римъ нашъ министръ-резидентъ при Ватиканѣ. Онъ прислалъ мнѣ билетъ на торжество въ св. Петрѣ. Часъ былъ назначенъ менѣе ранній, чѣмъ въ тотъ разъ, въ залѣ Беатификацій, къ 10 часамъ; но началось, конечно, по-итальянски (или по-русски, если хотите) часомъ позднѣе. Богомольцевъ насчитывали до пятнадцати, а римской публики впущено было, конечно, до сорока тысячъ. Во всѣхъ отеляхъ можно было свободно доставать билеты, кромѣ тѣхъ, которые давали ходъ въ трибуны, вблизи главнаго алтаря. Мелкій людъ промышляетъ такими билетами, подлинники и поддѣльными.
Когда я подъѣхалъ къ возвышенію, ведущему къ Петру, весь этотъ обширный полукругъ между фонтанами Бернини былъ оцѣпленъ двумя баталіонами королевской пѣхоты. Это зрѣлище не лишено было пикантности: папское торжество охраняло войско ненавистнаго и отлученнаго Квиринала. И масса полиціи разнаго сорта виднѣлась на площади и у колонады справа. Подъ порталомъ церкви, въ дверяхъ, устроена была загородка для билетовъ разныхъ цвѣтовъ. Весь полъ былъ усѣянъ грудами рваныхъ билетовъ, ихъ сейчасъ же отбирали. Отдѣльно впускали имѣющихъ доступъ въ трибуны богомольцевъ, и два разряда публики; въ первый изъ нихъ и я попалъ съ моимъ билетомъ свѣтло-персиковаго цвѣта.
Церковь такъ велика, что когда я вошелъ въ нее, конечно, набралось уже болѣе тридцати тысячъ человѣкъ, а первый сегцентъ— поперекъ — былъ еще совсѣмъ свободенъ. Я нарочно смѣшался съ толпой въ лѣвомъ проходѣ, чтобъ еще разъ оцѣнить настроеніе массы, гдѣ на одного иностранца не католика приходилось, конечно, десять, а то и больше духовныхъ подданныхъ его святѣйшества. Сбѣжался весь Римъ улицы и отелей съ преобладаніемъ мелкой буржуазіи. Множество мальчишекъ, какіе пристаютъ къ вамъ на Корсо. Гдѣ они добывали свои билеты — это ихъ дѣло. Но они вели себя совершенно какъ на улицѣ. Даже хуже: взбирались на пьедесталы колоннъ, карабкались одни на другихъ, болтали, пихали другъ друга, не смущаясь мѣховыми гренадерскими шапками жандармовъ и проходившихъ мимо церковнослужителей. Масса была итальянская, но иностранные языки слышались отовсюду. И настроеніе еще менѣе благоговѣйное, чѣмъ въ Ватиканѣ, на папской обѣднѣ. Тутъ уже ясно было, что всѣ сбѣжались смотрѣть на зрѣлище, ничего больше.
Правый проходъ отъ серединнаго корабля былъ затянутъ цвѣтнымъ коленкоромъ. Оттуда должны были идти процессіи. Сначала пилигримы, потомъ папская стража, кардиналы, чины двора, весь персоналъ такихъ торжествъ. Надъ средними дверьми въ трибунѣ помѣстились трубачи, которые грянули старинную фанфару, когда изъ-за перегородки показались носилки съкреслами папы. Фанфара эта архаическая, но не особенно пріятная.