Я уже зналъ, на какой площадкѣ входъ къ папѣ. Огромная стеклянная дверь ведетъ въ первую залу, съ высокимъ расписан-вымъ плафономъ, въ стилѣ Возрожденія, съ нѣкоторыйь средневѣковымъ оттѣнкомъ. Тутъ стоятъ швейцарцы съ алебардами. Вы и и проходите вправо и попадаете въ обширную переднюю съ монументальнымъ каминомъ, около котораго на очень простыхъ, самыхъ дешевыхъ соломенныхъ стульяхъ сидятъ нѣсколько служителей, тѣхъ самыхъ, что носятъ папу, въ свѣтло-малиновыхъ короткихъ кафтанахъ, чулкахъ и башмакахъ.
Одинъ изъ нихъ, старикъ, спросилъ меня, что мнѣ угодно, и когда я сказалъ, что имѣю у папы аудіенцію, то онъ, съ нѣкоторымъ недоумѣніемъ, переглянулся съ остальными, попросилъ мою карточку и пошелъ съ ней налѣво. Остальные встали съ обычнымъ возгласомъ:
— Si accomodi, signore!
Это все заслуженные лакеи, напоминающіе нашихъ театральныхъ капельдинеровъ своими бритыми лицами. Пальто, шляпу и трость они тутъ же положили на высокій столъ.
Въ миссіи меня предупредили, что этикетъ требуетъ только одну руку имѣть въ перчаткѣ. Но потомъ оказалось, что перчатокъ совсѣмъ не полагается, вопреки всякому другому этикету въ соотвѣтственныхъ пріемахъ.
Малиновый служитель вернулся и попросилъ меня въ слѣдующую комнату небольшихъ размѣровъ, съ прекрасными гобеленами. Въ третьей залѣ встрѣтилъ меня дежурный камергеръ — «cameriere participante» — въ фіолетовомъ подрясникѣ съ точно такими длинными помочами, какія носятъ въ Римѣ семинаристы разноязычныхъ коллегій. Здѣсь, у окна, дожидался усатый господинъ во фракѣ и маленькаго роста кардиналъ. Въ залѣ—балдахинъ и посрединѣ покоемъ составлены были диваны.
Бамергеръ объяснилъ мнѣ, что это — тронная зала, гдѣ папѣ вручаютъ посланники свои вѣрительныя грамоты и бываютъ болѣе торжественные пріемы. Но частныя аудіенціи и дипломатамъ, и высокимъ особамъ, даже и коронованнымъ, папа даетъ въ той гостиной, куда меня должны были ввести. Этотъ фіолетовый придворный отрекомендовался въ разговорѣ. Онъ — маркизъ X. и, кажется, духовнаго сана не носитъ, молодой человѣкъ, свѣтскаго тона и манеръ, успѣлъ сообщить мнѣ, что его братъ женатъ на русской графинѣ Б. изъ семейства, давно живущаго во Флоренціи. Сегодня въ этой самой залѣ была великопостная проповѣдь. Папа слушаетъ своего проповѣдника и на диванахъ сидятъ кардиналы.
Показался «maestro di casa», тотъ самый, у кого я былъ и не дождался, — монсиньоръ, въ сутанѣ съ темно-малиновой выпушкой и такимъ же кушакомъ. Онъ долженъ быть при всѣхъ аудіенціяхъ, но къ лапѣ не вводитъ и въ гостиной его не остается, а только слѣдитъ за очередью. Вышло маленькое замѣшательство. Хотѣли впустить меня, но тотчасъ пригласили кардинала съ плотнымъ господиномъ въ усахъ, смахивавшимъ на нѣмца. Аудіенція ихъ продолжалась не больше пяти минутъ. Maestro di casa я cameriere participante дожидались со мной въ послѣдней проходной гостиной, около того покоя, гдѣ былъ папа. Въ этотъ салонъ вводятъ не всѣхъ. Обыкновенно дожидаются своей очереди въ тронной залѣ.
Не знаю, кто давалъ автору романа Римъ подробное описаніе тѣхъ покоевъ, черезъ которые проникъ въ рабочую комнату папы аббатъ Пьеръ; но въ дѣйствительности этихъ залъ совсѣмъ не такъ много и онѣ не производятъ такого впечатлѣнія, даже если бы дѣло происходило и вечеромъ, при слабомъ освѣщеніи. Тутъ опять работа «de chic».
Еще въ тронной залѣ фіолетовый камергеръ попросилъ меня снять перчатку и съ лѣвой руки. Дожидаясь конца первой аудіенціи, мы втроемъ разговорились по-французски. Они меня разспрашивали, какъ я себя чувствую въ Римѣ, говорили о маляріи и объ инфлуенцѣ, особенно сильной въ эту зиму. Maestro di casa поразилъ меня своимъ сходствомъ съ однимъ — теперь покойнымъ — цензоромъ (Кейзеромъ), который десятки лѣтъ цензировалъ въ Петербургѣ наши пьесы. Усатый господинъ и маленькій кардиналъ вылетѣли отъ папы съ возбужденно-радостными лицами и простились съ обоими придворными. Пришла и моя очередь.
Фіолетовый повелъ меня вслѣдъ за maestro di casa, который у двери стушевался; а камергеръ отворилъ двойную легкую дверь съ обивкой, сталъ разомъ на оба колѣна и потомъ пропустилъ меня, а самъ исчезъ.