«Вселенскій» характеръ такихъ службъ несомнѣненъ. Другое дѣло — какъ толковать ихъ съ точки зрѣнія чистаго православія или протестантства; но и сама по себѣ такая серія разноязычныхъ обѣденъ по восточному обряду любопытна и характерна.
Всего ярче выступаетъ разница богослуженія противъ латинскаго обряда въ такихъ службахъ, какъ халдейская или коптская. Допустить ее въ католическомъ храмѣ—доказательство большой терпимости или тонкой политики. Копты (а стало быть и абиссинцы) поютъ свою обѣдню до такой степени дико для европейскаго уха, что мѣстами мнѣ и вчужѣ дѣлалось жутко, почти какъ бы неприлично за мѣсто служенія. Такъ вѣдь должны служить ж абиссинцы, которыхъ вѣра сходна съ коптской. Недурно выходитъ и у халдейцевъі Дальше нельзя идти въ соблюденіи полной обрядовой обстановки разныхъ восточныхъ церквей, какъ дѣлаетъ ото Римъ.
Армянское духовенство, отъ епископа до причетниковъ и служекъ (ихъ было много) красиво облачается, въ стихаряхъ съ наплечниками, вродѣ бармъ русскихъ царей. Но пѣніе не далеко ушло отъ халдейскаго. На востокѣ чѣмъ своеобразнѣе служеніе обѣдни, тѣмъ вокальный элементъ его — обязательнѣе. Поэтому, выраженіе итальянскихъ католиковъ « пѣть обѣдню» гораздо вѣрнѣе, чѣмъ французскій терминъ «dire la messe», который, впрочемъ, примѣняется больше къ «messe basse».
Русскій простолюдинъ или баринъ (русскій языкъ я слышалъ на нѣкоторыхъ службахъ) долженъ былъ всего «чуднѣе» чувствовать себя, когда шли два служенія: греческое архіерейское и уніатское на церковно-славянскомъ языкѣ.
Греческіе уніаты живутъ издавна въ Италіи, въ Неаполитанской области и Сицилія. Это или потомки настоящихъ грековъ, или албанцевъ, употребляющихъ въ богослуженіи греческій языкъ. Въ Римѣ есть и особое духовное училище для такихъ «возсоединенныхъ» православныхъ.
Служба, съ которой я началъ, была наша архіерейская служба съ епископомъ въ сакосѣ и митрѣ, съ дикиріями и трикиріями, съ иподьяконами и протодьякономъ, съ пѣніемъ на клиросѣ хора, съ облаченіемъ владыки, какъ оно у насъ происходитъ. Есть, вѣроятно, кое-какія измѣненія, но они не бросаются въ глаза и русскому, знакомому съ литургіей. И произношеніе наше, какое употребляется въ семинаріяхъ, близкое къ новогреческому, съ этой звучащей какъ «и съ бэтой какъ «вэ». Когда епископъ выговаривалъ молитвенныя слова, съ крестообразнымъ движеніемъ своихъ свѣтильниковъ, хоръ пѣлъ ему, какъ у насъ: исъ поля итй, dècnoma! возгласъ, сохранившійся въ греческомъ текстѣ и въ русскомъ архіерейскомъ служеніи. Просто глазамъ и ушамъ своимъ можно было не повѣрить, что вы въ Римѣ, въ католической приходской церкви, среди толпы латинскихъ католиковъ.
Стало быть, здѣсь фактически существуетъ православная община, пріемлющая главенство папы, не уніатская, въ нашемъ (т.-е. польскомъ) смыслѣ, а коренная «грекокафолическая», удержавшая всѣ преданія восточной церкви, между тѣмъ какъ южнорусскіе уніаты много утратили подъ давленіемъ іерархіи, въ культурныхъ условіяхъ, какія существуютъ въ Галиціи.
У русиновъ (т.-е. по-просту австрійскихъ хохловъ) я уже побывалъ гораздо раньше, въ ихъ церкви, при уніатскомъ духовномъ коллегіи. Церковь эта какъ бы домовая, но ходъ въ нее съ улицы. Она во имя S. Sergio е Вассо. При Львѣ XIII въ ней уладили иконостасъ, но общій пошибъ остался латинскій. Настоятель коллегія, отецъ Л., галиційскій хохолъ. Мы съ нимъ объяснялись такъ: онъ по-малорусски, я — по-русски. Но и у него, и у другихъ священниковъ, уніатовъ и семинаристовъ видъ латинскій. Они носятъ сутаны, брѣются и подъ гребенку стригутъ волосы, что уже совсѣмъ нейдетъ въ греческому облаченію. Обѣдню, при мнѣ, въ ихъ церкви служилъ молодой священникъ, «префектъ» коллегія. Служба, хотя и греческая по уставу, но съ общимъ латинскимъ налетомъ. Священникъ оставался въ католическомъ беретѣ, и даже фелонь сидѣла на немъ не по нашему. Произносилъ онъ всѣ молитвй и возгласы за себя и за дьякона съ разными, странными для нашего уха акцентами и перемѣнами гласныхъ, вмѣсто «Дѣво» — «Диво», вмѣсто «помолимся» — «помолймся». Также пѣлъ и хоръ, помѣщавшійся на балкончикѣ, надъ входными дверьми. Эти галиційскіе южно-русскіе парни, одѣтые въ римскихъ семинаристовъ, поютъ совершенно такъ, какъ въ пьесахъ изъ малорусскаго репертуара, въ труппахъ Кропивницкаго и Саксаганскаго. Напѣвы ничего общаго съ йцпими не имѣютъ и звучатъ чѣмъ-то пѣсеннымъ, даже обыкновенный «Господи помилуй». Частенько они и сбивались, когда пѣли концертъ передъ раскрытіемъ царскихъ вратъ.