В 1848 году Дарвин наткнулся на образец без пениса. Мало того, оказалось, что образец этот кишит крошечными паразитами. Дарвин собирал их и выбрасывал, пока не понял свою ошибку. Усоногое, о котором идет речь, было самкой, а микроскопические «паразиты» – самцами этого же вида, хотя и несколько упрощенными: без рта, желудка и с небольшой продолжительностью жизни.
В 1848 году Дарвин с явным сочувствием описал жалкую замкнутую жизнь этих так называемых «дополняющих самцов» в своем личном письме Дж. Х. Хенслоу. На данном этапе жизни Дарвин страдал от хронических заболеваний. Дни его кругосветных путешествий стали далекими воспоминаниями, и он засел в Кенте, будучи полуинвалидом. Ограниченное существование этих мелких самцов усохвостов, которые были не более чем взятые в плен осеменители, вероятно, сильно напоминало Дарвину его собственное: прикованный к дому отец десятерых детей. Эти «простые мешочки со сперматозоидами», по его мнению, «наполовину погружены в плоть своих жен», в результате чего обречены «провести с ними всю жизнь и… никогда не расстаться».
Спустя месяц Дарвин обнаружил нечто еще более любопытное: близкородственный моллюскам вид был гермафродитом, при этом найденные крошечные «дополнительные самцы» ему и принадлежали. Дарвин предположил, что эти особи представляли собой переход в эволюции от гермафродита к раздельнополым моллюскам – своего рода недостающее звено для половой дифференциации.
В письме к своему другу и интеллектуальному советнику, уважаемому ботанику Джозефу Хукеру Дарвин описывает, как «гермафродитный вид должен незаметно переходить в двуполый [т. е. раздельный по полу]: поскольку мужские органы у гермафродита начинают отказывать, появляются отдельные существа, у которых они работают».
Дарвин рассматривал этого любопытного усоногого как очередное доказательство своей большой «теории видов», которую он разрабатывал (в конечном итоге известной как теория эволюции путем естественного отбора). Идея Дарвина о том, что вся живность не создана Богом, а произошла от общего предка, была достаточно еретической. Предположение о том, что пол может меняться с течением времени, было бы поистине возмутительным даже на примере низших ракообразных. Дарвин признался в этом в письме Хукеру, но тем не менее не сумел сдержать волнения по поводу своего открытия: «Я с трудом могу объяснить, что имею в виду, и вы, вероятно, пожелаете послать моих усоногих и всю теорию al Diabolo [к дьяволу]. Но мне все равно, что вы скажете, моя теория видов – непреложная истина».
Несмотря на кощунственную половую жизнь этих крошечных ракообразных, Дарвин был явно преисполнен удивления. Что меня поражает, так это то, как эти частные письма и малоизвестные ранние монографии контрастируют с более поздней нашумевшей опубликованной работой Дарвина под редакцией его дочери-пуританки. Усоногие и их блудные пенисы отсутствуют в «Происхождении человека и половом отборе». Но в своих конфиденциальных письмах Дарвин мог свободно восхищаться новым половым устройством любимых Cirripedia, усоногих, не опасаясь публичных споров, коих упорно старался избежать. Нет никаких признаков жестких бинарных викторианских стереотипов, запечатленных в его теории полового отбора. Вместо этого мы видим, как гений любопытства Дарвина исследует спектр полового самовыражения, не боясь Церкви, научного сообщества или своей дочери, правящей красной ручкой его тексты.
Другое из своих личных писем об усоногих (на этот раз Чарльзу Лайеллу в 1849 году) Дарвин заканчивает восхвалением: «Поистине, замыслы и чудеса Природы безграничны».
Действительно, так оно и есть. Полтора столетия спустя современные исследования с использованием ДНК-маркеров подтвердили, что Дарвин был прав. Усоногие демонстрируют богатое разнообразие половых систем – от гермафродитных до раздельных полов и смеси того и другого, что дает ученым исключительную возможность изучать эволюцию в движении.
Усоногие – мастера застраховывать половые ставки. Их способность адаптировать свою половую систему в соответствии с окружающей средой или социальной ситуацией, в которую они попадают, создает широкий спектр возможностей для продолжения рода во взрослом возрасте. Например, у карликовых самцов яичники могут развиваться или не развиваться в зависимости от того, усаживаются ли они на самку или рядом с ней. Поэтому классифицировать их как строго мужских особей довольно сложно. Вместо этого многие считаются представителями неопредленного пола, которых современная наука предпочитает описывать как «потенциальных гермафродитов», у которых «больше выражена мужская функция». В некоторых случаях граница между особью-гермафродитом и самкой или карликовым самцом настолько размыта, что их половое выражение рассматривается скорее как континуум, чем четкая классификация пола.