Мы уже собираемся переходить улицу, когда я слышу тихое поскуливание со стороны контейнера для сбора мусора, расположенного на обочине участка справа от нас. Колледж установил их возле всех студенческих общежитий.
– Ты это слышал? – спрашиваю я.
– Слышал.
Мы останавливаемся и ждем. Снова раздается вой, но на этот раз он похож на два разных звука.
– Там что-то есть, - говорит Ноа, уже направляя меня в ту сторону.
На другой стороне контейнера мы находим картонную коробку, закрытую сверху, но с небольшими отверстиями по бокам. Теперь поскуливание стало совершенно очевидным.
– Как ты думаешь, что внутри? - спрашиваю я.
Ноа опускается на корточки перед коробкой.
– Есть только один способ узнать. Ты можешь посветить мне фонариком, детка?
Я достаю из сумочки телефон и направляю луч на коробку.
Ноа осторожно открывает крышку и задыхается:
– Твою мать. Не могу в это поверить.
Я тоже не могу поверить. Внутри коробки мы находим щенков. Они такие маленькие и с закрытыми глазами - должно быть, новорожденные. Мои глаза наполняются слезами. Кто мог совершить такой жестокий поступок?
– Боже мой, я не могу поверить, что кто-то мог это сделать.
Ноа снова закрывает коробку и берет ее в руки:
– Мы должны занести их внутрь.
– Может, лучше отвезти их к ветеринару?
– Да, но сначала я хочу их согреть. Кто знает, как долго они здесь пробыли?
– Хорошая мысль.
Мы спешим через парковку, а потом с нетерпением ждем, когда приедет лифт. Ноа снова открывает коробку:
– Все в порядке, малыши. Мы о вас позаботимся.
Я все еще расстроена тем, что щенков оставили умирать на морозе, но, видя, как Ноа ласково с ними разговаривает, мне становится тепло в груди.
Я не хотела влюбляться в него, но, кажется, уже слишком поздно.
ГЛАВА 29
ДЖИА
Как только я открываю дверь, Ноа вбегает внутрь и ставит коробку со щенками на журнальный столик. Я спешу в свою комнату и беру пару толстых одеял, чтобы укутать их.
– Сколько их там? – спрашиваю я, когда возвращаюсь в гостиную.
– Семь. Я думаю, это далматинцы, – Ноа достает одного из них из коробки, и тот издает восхитительный звук. – Привет, малыш. Не волнуйся, теперь ты и твои братья и сестры в безопасности.
Каждый раз, когда я думаю, что Ноа не может стать еще более очаровательным и неотразимым, он доказывает, что я ошибаюсь. Мое сердце снова тает.
Я сажусь рядом с ним на диван - в животе у меня хаотично порхают бабочки - и протягиваю ему одно из одеял:
– Вот.
– Спасибо.
– Он такой крошечный.
– Он самый маленький из всех, – Ноа подносит указательный палец ко рту щенка, и тот сразу же пытается его сосать. – Я думаю, он голоден.
– Прежде чем что-то делать, нужно их согреть. Если мы обернем их одеялами и прижмем к своему телу, это будет быстрее.
Он кивает.
– Я тоже так подумал.
Я расстилаю одеяло у себя на коленях, и Ноа кладет на него трех щенков. Они скулят и извиваются, но, по крайней мере, двигаются. Один пытается скатиться с моих коленей, но я подталкиваю его ближе к двум другим. – Куда это ты собрался?
– У тебя беглец? – Ноа смеется.
– Да, они беспокойные, думаю, это хороший знак.
– Конечно. Если бы они были вялыми, это был бы тревожный сигнал.
Он кладет оставшихся щенков себе на колени и, как и я, накрывает их своим одеялом, а затем берет сверток и прижимает его к груди. Я делаю то же самое. Если бы кто-нибудь сейчас вошел в мою квартиру, он бы подумал, что мы держим на руках двух младенцев.
– Они такие вонючие милашки, – Ноа смотрит на них, мягко улыбаясь. – Я хочу оставить одного себе.
– Они не разрешают держать домашних животных в студенческих общежитиях.
Он поворачивается ко мне:
– Даже здесь?
Мне не хочется говорить ему, что это правило распространяется на все студенческие общежития, особенно когда я влюблена в щенков и хотела бы тоже оставить себе одного:
– Боюсь, что да.
– Это отстой, – он снова смотрит на щенков в своих руках, а потом говорит:
– А что, если мы никому не скажем?
– Как ты собираешься прятать далматинца в своей крошечной комнате в общежитии?
– Я надеялся, что мы сможем оставить одного щенка и держать его здесь?
От того, как он смотрит на меня сейчас, с таким нетерпением и надеждой, у меня перехватывает дыхание. А еще он играет с моим интеллектом в игру "в поддавки". Я должна была бы сказать категорическое "нет", потому что это безумие, но это не выходит у меня изо рта.
– Ты хочешь завести щенка вместе? – пискнула я.
– Ага.
Мое сердце делает несколько кульбитов и уносится в закат:
– Это выходит за рамки дружбы с привилегиями.
Он прищуривает глаз.
– Разве? Я думаю, что друзья могут иметь общего питомца.
– Я даже не знаю, будет ли Харпер не против.
Он поворачивает свой комочек ко мне:
– Как ты думаешь, она откажется от этого переизбытка милоты?
Я качаю головой:
– Мы можем поговорить об этом позже.
Он коварно улыбается:
– Ты хочешь сказать, что собираешься подумать об этом?
– Да. А сейчас давай сосредоточимся на том, чтобы накормить этих щенков. У меня есть немного молока, но я не уверена, что мы должны его им давать, они как человеческие дети? Может быть, им нужна смесь?
Он нахмурил брови:
– Я не знаю. Я погуглю.
Через пару минут поиска в Интернете он говорит:
– Ага. Им нужно пить специальную смесь.
– Логично. Теперь, когда им не грозит опасность замерзнуть насмерть, мы должны отвезти их к ветеринару.
– Согласен, – Ноа посмотрел на своих щенков. – Что скажете, ребята? Готовы ли вы к путешествию?
Улыбка растягивает уголки моих губ. Ему действительно нужно перестать быть таким одухотворенным, когда он разговаривает со щенками. Это делает его гораздо более неотразимым, и он даже не пытается залезть ко мне в трусики.
Он смотрит на меня и ловит мой взгляд:
– Что?
Я качаю головой, надеясь, что не покраснела.
– Ничего.
Его лукавая улыбка говорит о том, что он точно знает, о чем я подумала. Будь проклята моя неспособность скрывать свои эмоции.
– Похоже, наши планы снова пошли под откос.
– Может быть, это знак, что мы должны оставаться друзьями без всех этих привилегий, - отвечаю я, не совсем понимая, о чем идет речь.
Его глаза расширяются:
– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
Я вскакиваю с дивана и кладу щенков обратно в коробку, но на этот раз под одеяло.
– Мы должны идти. Мы не знаем, как долго они были без еды.
– Отличная отговорка, солнышко. На этот раз я пропущу это мимо ушей, потому что, знаешь ли, щенкам нужна наша помощь.
– Как ты думаешь, я успеваю переодеться из этого платья? Я быстро.
Его лицо опускается:
– Я надеялся, что буду иметь удовольствие помочь тебе снять его.
Я ухмыляюсь.
– У тебя будет еще один шанс.
– Нет, черт возьми. Я не хочу больше видеть тебя в этом платье.
Мои брови изогнулись: