Мой желудок дико скручивается, а потом падает как камень. Я не удивлен, что этот проныра потащил её туда, как только я отвернулся. Не то чтобы я мог соревноваться с ним, когда дело доходит до танцев. Я отстой.
– Повтори? – Гордон нахмурился. – Твоя девушка танцует с другим парнем?
– Он мой старый друг, - ворчу я.
– Он что, гей? В противном случае, я бы спустился туда прямо сейчас, приятель.
Ему не нужно говорить мне дважды. Я и так собирался сделать это. Единственный парень, который будет танцевать с Джиа всю ночь напролет, - это я.
– Уже иду.
Сюрреалистично, что я не задумываясь ухожу от Гордона Монтаны, моего кумира детства, чтобы помешать этому придурку монополизировать мою девушку. Если бы я был уверен, что его чувства к ней платонические, я бы не стал так сильно возражать. Но я знаю, что он пытается пробраться обратно в ее жизнь.
Танцпол находится на нижнем уровне и переполнен. У меня нет никакой надежды найти Джиа, если я решусь войти туда вслепую. Сначала мне нужно определить ее местонахождение с высоты. Я вытягиваю шею и ищу Мартина. Его розовые волосы пригодятся. Проходит около двух минут, прежде чем я нахожу их, и что вы думаете - он пытается притянуть Джиа поближе к себе для танца, который включает в себя много соприкосновений. Черт возьми, нет. Единственный человек, который может сделать это с ней, - это я. Ревность вырывается на свободу и несется по моим венам, распространяясь как лесной пожар. При нормальных обстоятельствах я не становлюсь таким собственником. Но я уже навеселе, и я знаю, что Мартин не имеет добрых намерений.
Я ныряю в море людей, бесцеремонно толкаюсь и пихаюсь. К счастью, большинство из них пьяны или под кайфом и почти не замечают меня.
Музыка сменяется песней Принца, той самой, чертовски сексуальной - не могу вспомнить название. Я нахожусь достаточно близко к ним, чтобы видеть, что Мартин готов сделать шаг. Ни один из них не замечает моего приближения. Прежде чем он успевает прижать ее к себе, я делаю шаг между ними, подставляя ему спину.
– Привет, детка. Скучала по мне?
Она обнимает меня за шею и улыбается:
– Ты осудишь меня, если я скажу "да"?
– Я бы осудил, если бы ты сказала "нет".
– Правда, чувак? Я танцевал с ней, - жалуется Мартин. Я оглядываюсь через плечо.
– Извини, приятель. Только я могу танцевать так близко к своей девушке. Иди и найди свою.
Его ноздри раздуваются, и я могу только представить, какие жестокие мысли проносятся сейчас в его голове. Но все, что он делает, это бросает на меня смертельный взгляд, а затем уходит, расталкивая всех, кто попадается ему на пути.
– Ты сделал это, он будет ненавидеть хоккеистов всю жизнь, – Джиа смеется.
– Ты не злишься?
Она приподняла одну бровь:
– А ты хотел, чтобы я разозлилась?
– Конечно, нет, - я качаю головой. - Прости, что я был резок с твоим другом, но я говорил серьезно. Я не хочу видеть, как другой парень танцует с тобой грязные танцы, независимо от того, настоящая ты моя девушка или нет.
– Я тоже не хочу танцевать с другим парнем, – она касается моего лица, а затем поднимается на носочки, чтобы поцеловать меня.
Мир перестает существовать, а моя ревность испаряется как по волшебству. Такт песни обволакивает нас обоих, и вот я уже танцую с ней. Наверное, я выгляжу нелепо, но она, кажется, не обращает внимания на мою скованность. Ее глаза встречаются с моими, и вдруг мне становится совершенно наплевать на тусовку с Гордоном Монтаной, на дурачка Мартина и его игры. Меня волнует только человек, который стоит передо мной и смотрит на меня так, как я надеялся, что когда-нибудь посмотрит - как будто я единственный человек, который имеет значение в этом мире.
Мое сердце гулко стучит, а пульс в ушах бьется так громко, что конкурирует с песней, играющей на заднем плане.
– Ты хорошо проводишь время, солнышко?
– Да.
Я крепче прижимаю ее к себе, притягивая еще ближе. Я чертовски возбужден, и наши бедра, раскачивающиеся в такт песне, создают достаточное трение, чтобы меня лихорадило.
– Что случилось с твоими подругами? – спрашиваю я.
– Не знаю, кажется, я их потеряла.
Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо:
– Хочешь пойти поискать их?
– Чуть позже. Давай закончим этот танец, – она вздыхает, вытягивает шею, наклоняя голову в сторону. Это искушение, перед которым я не могу устоять. Я осыпаю поцелуями ее шею, слегка посасывая, когда она мяукает, как котенок. Черт. Эта публичная прелюдия сводит меня с ума. Она хватает меня за предплечья, впиваясь ногтями в кожу. Я провожу руками по изгибу ее задницы, затем сжимаю ее, я в секунде от того, чтобы забрать ее туда, где я смогу позаботиться о наших обеих проблемах.
– Ноа... – она откидывается назад и смотрит мне в глаза.
– Да, детка?
– Я... – она прикусила нижнюю губу. – Я заканчиваю это.
Сердце сжимается в тисках.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что заканчиваешь? – спрашиваю я сквозь комок в горле.
– Я больше не хочу быть твоей фальшивой девушкой или другом с привилегиями.
Мой пульс подскакивает, и каждый удар моего сердца превращается в чистую агонию. Она собирается положить этому конец. Я убираю руки с ее задницы и делаю шаг назад, но она не дает мне уйти далеко. Она хватает меня за запястья и возвращает мои руки на место.
– Я была в стране отрицания. То, что у нас есть, не фальшивка, Ноа, это самое настоящее, что я когда-либо чувствовала, и мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы признаться себе в этом.
Муки, режущие мое сердце, уходят, и на смену им приходит чистый экстаз, переполняющий все мои чувства. Я захватываю ее лицо своими руками и прижимаюсь к ней губами. Я не хочу пробовать ее на вкус, я хочу утонуть в ней, дать ей почувствовать всю мою любовь. Ее язык сладок и идеально соответствует моему темпу. Мы созданы друг для друга, и я проведу остаток своей жизни, доказывая ей, что это так.
Я отстраняюсь, чтобы убедиться, что не сплю. Она смотрит на меня ошарашенными глазами.
– Что случилось, детка? - спрашивает она, заставляя меня улыбаться от уха до уха.
– Мне нравится слышать, как ты называешь меня деткой.
Она награждает меня собственной улыбкой:
– Мне нравится называть тебя так.
Затем она прижимается лицом к моей груди, и мы продолжаем танцевать медленный танец, несмотря на то, что песня сменилась на что-то более бодрое. Мне все равно. Это правильное ощущение.
Через несколько минут к нам присоединяются Зоуи, Эшли и Блэр. Я даю Джиа свободу, чтобы она могла танцевать, как ей хочется. Что касается меня, то я притворяюсь, что танцую, а на самом деле я делаю боковой шаг снова и снова. Темно, все пьяны, и на меня все равно никто не обращает внимания.
Песня снова меняется, и эту я знаю. Это "Celebration" группы Kool & the Gang. Через две секунды меня толкают сзади, а потом большая рука хлопает меня по плечу.
– Не могу поверить, что ты снова танцуешь, Кингсли, - кричит Алекс.
– О чем ты говоришь? Тебя даже не было рядом на моем последнем выступлении.