Если они так близко.., то возможно, мне просто нужен отвлекающий маневр, нечто сбивающее с толку.
Немного позже я возвращаюсь в комнату, а Лина уже укладывается в постель. Она улыбается, когда видит меня, и раскрывает объятия. Я проскальзываю внутрь и обнимаю ее.
Одно я знаю точно. Это война. Я не могу позволить никому забрать мое счастье. Не сейчас, когда она наконец-то у меня.
Глава 25
Каталина
Рано утром я получаю еженедельную посылку с тканями. На этот раз я заказала довольно много, думая, что смогу удивить Клаудию платьем принцессы ее мечты на день рождения. Однако спрятать мою работу для нее будет нелегко.
Девочки еще спят, а Марчелло уже ушел на работу. Таким образом, я остаюсь в доме практически одна. И это прекрасная возможность распаковать материалы.
Я несу коробки в свою комнату и раскладываю все ткани на кровати для лучшей визуализации. Когда собираюсь бросить коробки, то из них выпадает клочок бумаги. Подумав, что это может быть счет-фактура, я поднимаю его, чтобы добавить в папку.
Но это не так.
«РАЗВЕ ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ, КТО ОТЕЦ ТВОЕГО РЕБЕНКА?»
Я замираю. Что это? Кто положил это внутрь?
Я возвращаюсь к коробкам и тщательно обыскиваю их все, но больше ничего нет.
Только этот клочок бумаги.
Онемев, я сажусь, записка все еще у меня в руке.
Нет, я не могу позволить этому поколебать меня. Все в прошлом, и я уверена, что тот, кто это делает, не может знать, что произошло той ночью.
Мне нужно время, чтобы успокоиться. Я рву записку на кусочки и выбрасываю ее в мусорное ведро. Затем я просто сосредотачиваюсь на своем проекте.
Я не позволю этому беспокоить меня.
В течение дня я забываю об этом. К вечеру я уже выбросила его из головы.
— Синьора Каталина, это пришло для вас. — Амелия останавливает меня по дороге на завтрак на следующий день. Я хмурюсь, но беру письмо.
Я нахожу уголок под лестницей и открываю его. Внутри еще одна записка, похожая на ту, что я получила накануне. Мои пальцы дрожат, когда я разворачиваю ее, чтобы прочитать еще одно тревожное послание.
«ОН БЛИЖЕ, ЧЕМ ТЫ ДУМАЕШЬ.»
Кто это делает? Кто так старается изводить меня самым ужасным, что когда-либо случалось со мной?
Положив бумагу обратно в конверт, я прошу Амелию принести еду в мою комнату и извинить мое отсутствие, сказав, что я заболела. Как только Амелия уходит, я спешу в свою комнату.
Что происходит? Я не понимаю. Признаюсь, я думала о биологическом отце Клаудии на протяжении многих лет. Но это было не потому, что мне было любопытно узнать его личность. Это было скорее из желания узнать, смогу ли я увидеть его черты в своей дочери. К счастью, она унаследовала от меня все свои черты - кроме волос.
Я покачала головой, не желая даже думать о том, что записка может оказаться верной. То, что мой насильник находится где-то рядом со мной, грозит мне расстройством.
Стук в дверь застает меня врасплох.
— Лина? Ты в порядке? — спрашивает Марчелло. Я спешу спрятать письмо под матрас и делаю это как раз перед тем, как он открывает дверь.
— Лина? Любимая, ты выглядишь не очень хорошо. — Он подходит ближе и опускается передо мной на колени. Проверяя температуру тыльной стороной ладони, он хмурится.
— Ты немного горячая.
— Это просто головная боль. Не волнуйся. — Я хватаю его руку и сжимаю ее, ища знакомый комфорт от его прикосновений.
— Я не могу этого сделать. Я всегда буду беспокоиться о тебе. — Нежность его голоса успокаивает меня. Я притягиваю его к себе и крепко обнимаю.
— Я люблю тебя, — шепчу я. Я даже не хочу представлять, что он подумает обо мне, если узнает... Я закрываю глаза, желая забыть обо всем.
— Я обожаю тебя, Лина. Не забывай об этом. — Он отступает назад, его лицо напряжено от беспокойства. Я чувствую себя виноватой, поэтому быстро уговариваю его вернуться в столовую.
— Мне уже лучше. Пойдем, пойдем вместе. — Я встаю и веду его к двери.
— Если ты уверена...? — его глаза сканируют меня, пытаясь оценить правдивость моих слов.
Я киваю и натягиваю на лицо улыбку.
У него и так много забот. Ему не нужно еще и это.
Сообщения продолжают приходить. Каждый день я получаю по письму. Это продолжается в течение недели. Записки обычно состоят из одного предложения, но они дразнят меня знанием о личности отца Клаудии. После первых нескольких дней я отказываюсь открывать их, предпочитая сжигать.
Тот, кто думает мучить меня этим, должен передумать. Мне надоело играть в то, что я могу назвать лишь больной игрой. Два дня не было новых писем, и я думала, что все наконец-то закончилось. Но я ошибалась. Я была неправа, думая, что если выбросить письма, то все прекратится.