— Как ее зовут? — спрашиваю я, хотя это убивает меня изнутри.
— Клаудия. — Клаудия... Я перебираю в голове ее имя.
— Хорошо. Тебе с Клаудией не о чем беспокоиться, — заверяю я ее. Как только они узнают мое имя, я позабочусь о том, чтобы никто не смог им навредить.
— Это не... проблема? — Неужели она действительно думала, что меня это волнует?
— Нет. У меня дома есть младшая сестра. Они не так уж далеки по возрасту и могли бы поладить. — Кажется, мои слова принесли ей облегчение. Но мне нужно воспользоваться этим, чтобы сообщить ей условия брака. — Однако, — начинаю я, — у меня также есть некоторые основные правила. Вот почему я попросил Энцо разрешить мне поговорить с тобой заранее. — Я также хотел увидеть ее реакцию. Но теперь? Как я могу из лучших побуждений воспользоваться ею... когда во мне столько всего плохого?
Как я ненавижу свое прошлое и тот багаж, который делает меня таким плохим для нее. И все же, я никогда не мог найти в себе силы отказать ей. Не ей... только не ей.
— Это будет брак только на бумаге. Я дам тебе свое имя, и я буду обеспечивать тебя и Клаудию. Вы ни в чем не будете нуждаться. У тебя будет своя комната в доме. Как ты будешь проводить свое время, зависит только от тебя. Я буду беспокоить тебя, только если будет какое-то мероприятие, на которое мы приглашены, или если мы будем его устраивать.
— Я не против. — Она кажется ошеломленной моим списком требований, но тут же соглашается со всеми из них.
— И последнее. Не прикасайся ко мне. — Мне нужно добавить это. Для моего душевного спокойствия. И все же... если бы я только мог вынести чье-то прикосновение... этим кем-то была бы она.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, сморщив нос в замешательстве.
— Просто. Я не люблю, когда ко мне прикасаются. Даже что-то незначительное, вроде прикосновения руки. Не надо. — Я знаю, что мой голос звучит грубо, но, возможно, если я с самого начала установлю прохладные отношения, то мы оба не будем мучиться вопросом "что, если". Я и так буду мучиться, зная, что она в моем доме, в пределах моей досягаемости, а я не могу к ней прикоснуться. Лучше держать границы.
Она кивает, почти рассеянно.
— Лучше с самого начала изложить наши требования. Тогда не будет разочарований. — говорю я ей. Она должна знать, что это никогда не будет больше, чем деловая договоренность. Но что еще важнее, я должен помнить об этом. И тут я понимаю, что есть еще одна вещь, которую нужно обсудить.
— Это не значит, что ты можешь встречаться с другими мужчинами. — Никто к ней не прикоснется. Она будет моей... хотя не будет.
— А как насчет тебя? — Она прищуривается.
— Я? — Я почти хочу рассмеяться. Неужели она не слышала ничего из того, что я сказал до этого?
— Это будет брак только на бумаге, как ты сказал, но мне не разрешается быть с кем-то еще. Тогда как насчет тебя? — Уточняет она, и я смеюсь. Это просто смешно. Ах... если бы она только знала, что я не прикасался к другой женщине с тех пор, как впервые увидел ее, много лет назад... она, наверное, сочла бы меня ненормальным.
— Тебе не стоит об этом беспокоиться, Каталина. —Я сосредотачиваюсь на ней, когда произношу эти слова. — Мой недуг, так сказать, распространяется на всех. Я буду верен своей клятве, в этом ты можешь быть уверена. — Я делаю большой глоток воздуха, близость к ней уже сводит меня с ума. — Если бы я мог... — Я прервался. Ей не нужно знать.
— Итак, если мы оба согласны? — Я не думаю, что смогу долго находиться рядом с ней. Я уже слишком напряжен.
Вскоре к нам присоединяется Энцо, и мы решаем зарегистрировать наш брак до конца недели. Я очень немногословен в своих ответах, и как только я понимаю, что больше не нужен, то ухожу.
Только когда направлялся домой, мне пришло в голову, что Влад должен был знать. Да, то, чего я хотел больше всего, будет моим... и не будет одновременно. Я сухо смеюсь над мыслью… и вспоминаю, как впервые увидел Каталину. Она заворожила меня тогда, как и сейчас. И я женюсь на ней. В другой жизни, возможно, меня бы считали счастливчиком. А в этой... это еще одна цена, которую я должен заплатить за свои грехи.
В особняке Ластра я стараюсь ни с кем не столкнуться, направляясь прямо в свою комнату. Я закрываю дверь и запираю ее. Быстро снимаю пиджак и рубашку, оставаясь голым по пояс.
На секунду я замираю, прежде чем рухнуть на колени. Опустив голову, я кладу руки на бедра, чтобы побыть с собой. Воспоминаний слишком много. Они угрожают утопить меня. И сколько бы мне не приходилось пытаться вдохнуть воздух, ничего не выходило. Я вцепился рукой в материал брюк и стиснул зубы от разочарования.