Всего здесь трое мужчин. Часть дистрибьюторской сети, их поймали, когда они набивали карманы деньгами, которые им не принадлежали.
Жадность
Это их грех и то, как их запомнят.
Я оглядываюсь вокруг, уже представляя себе готовый продукт.
— Сколько времени тебе понадобится? — Влад прерывает мои мысли. Я слегка поворачиваю голову, и он устраивается поудобнее в углу.
— Давай, спи, — говорю я легкомысленно, зная, что именно это он и хочет сделать.
— Попался. Разбуди меня, когда закончишь.
Я ворчу, возвращаясь к своей задаче. Я беру свой рюкзак и достаю свой набор. Влад не облегчил мне работу.
Один человек разрублен пополам, его органы вываливаются наружу. У другого отрублены конечности, а третий относительно цел, если не считать головы, которая валяется в нескольких футах от тела.
Я решаю использовать третьего в качестве основного полотна. Достав из сумки медицинские скобы, я кладу их на пол рядом со своим швейным набором. Затем я собираю куски.
Я беру пустой торс первого мужчины и кладу его рядом с безголовым телом и тем, у которого отсутствуют конечности. У меня уже достаточно опыта, чтобы знать, что будет если обращаться к чувствам - что будет вызывать ужас и страх.
Прежде всего, я извлекаю все органы, откладывая их на будущее. Затем я убеждаюсь, что конечности полностью отрезаны.
Наконец, я беру ручную пилу и молотком отбиваю ребра, удаляя правую часть у первого туловища, всю грудную клетку у второго и левую часть у третьего. Я убеждаюсь, что позвоночник у каждого тела остается на месте. Затем, взяв лоскуты кожи первого туловища, я прикрепляю их степлером ко второму, а затем к третьему, обеспечивая франкенштейновское продолжение.
Все еще свободные, три туловища теперь скреплены вместе, имитируя сиамскую тройню.
Середина пуста, поскольку я удалил всю грудную клетку из этого конкретного тела. Чтобы сделать переход плавным, я использую отброшенные ребра для создания более крупной копии грудной клетки. Я беру молоток и несколько гвоздей и соединяю правую сторону с левой с помощью оставшихся ребер.
У меня уходит добрых полчаса, чтобы соединить все части вместе. Но в конце концов, туловища выглядят так, как будто у них одна грудная клетка.
С помощью скотча я закрепляю позвоночник сзади, а затем перехожу к шее. Я срезаю и отбрасываю лишнюю кожу, чтобы создать больший диаметр всех трех шей. Затем я склеиваю их вместе скотчем, чтобы убедиться, что они будут держаться для окончательной детали.
Вернувшись к грудной полости, я извлекаю органы и помещаю их в свободное пространство. Сердце, легкие, печень, мочевой пузырь, почки и желудок я кладу сзади, используя их больше для объема. Затем я обращаю свое внимание на кишечник и скрепляю их вместе, превращая в длинный органический шланг.
Начиная снизу, я прокладываю кишки лабиринтом, перемежая их с другими органами. Когда я дохожу до конца, я даю им упасть на мгновение.
— Ты закончил? — спрашивает Влад скучающим тоном.
— Еще нет. Ты мог бы помочь мне, если не спишь.
— Уф, хорошо. — Он что-то бормочет, но подходит ко мне.
Он осматривает мою работу, неохотно признавая ее.
— Что теперь?
— Головы. Мне нужно разбить черепа.
— Что ты хочешь сделать? — Он сужает глаза, прежде чем понять. — Не может быть! Ты серьезно?
— Да. Это должно быть осуществимо.
—Ты не можешь контролировать, как они будут ломаться. добавляет он.
— Я просто соберу их вместе. Мне нужны разбитые черепа, неважно как.
— Хорошо. — Он качает головой, прежде чем приступить к яростному разбиванию черепов о землю. Да, я не ожидал такого количества кусков. Это большая реконструкция.
— Ты сделал это специально! — обвиняю я его, особенно после того, как вижу его приподнятый рот.
Он пожимает плечами.
— Не знаю, как тебя до сих пор никто не переименовал, Берсеркер. — Я бросаю на него взгляд, зная, что он ненавидит это прозвище. — Такой дикий, неудивительно, что никто не хочет с тобой встречаться. — Я притворяюсь, что качаю головой в отчаянии.
Влад просто поднимает бровь, не обращая внимания.
— Я бы тоже не хотел встречаться со мной. — говорит он, подтрунивая над собой.
— Так, Казанова, либо помогай, либо спи.
Он дуется, глядя между разбитыми кусками и туловищами. Его глаза сужаются, прежде чем он глубоко вздыхает.
— Хорошо, я помогу.
Ухмылка грозит появиться на моем лице, но я слежу за своими эмоциями. Есть одна вещь, в которой я могу быть уверен в отношении Влада - он невероятно легко скучает. Ему нужно что-то, что постоянно бросает ему вызов, иначе он становится занозой в заднице.
— Помоги мне склеить кусочки, которые ты разбил в форму чаши, но без дна.