Глава 22
Марчелло
Я возвращаюсь в свою комнату, пока не нанес непоправимый ущерб моим отношениям с Каталиной.
Черт побери!
Мои пальцы сжимаются в кулак, и я бью стену, глубоко вздыхая от ощущения боли. Мне это нужно.
Я заслуживаю этого.
О чем она думала, пытаясь доставить мне удовольствие? Милая, невинная Каталина, стоящая передо мной на коленях. Сколько раз я представлял себе именно это? Но видеть ее там, захлебывающейся моим членом из-за чувства долга? Я не мог позволить ей сделать это.
А потом ей пришлось упомянуть об оргиях. Я хочу посмеяться над этим. Она действительно думала, что я хочу иметь хоть какое-то отношение к этим развратам. Если бы она только знала...
Я качаю головой, почти забавляясь иронией.
Большинство из них - пустое место в моей памяти. Я не с гордостью признаю, но в какой-то момент я прибегнул ко многим веществам, чтобы заставить себя пережить все это. Все, что не было затемнено чрезмерным употреблением, определенно было похоронено моим разумом.
Мои губы кривятся от отвращения, а по позвоночнику пробегает дрожь при мысли о том, что ко мне могут прикасаться руки.
Не пойду туда.
Хотя я должен извиниться перед Линой. Возможно, я был слишком груб с ней. Настолько, что чуть не проболтался о своем десятилетнем увлечении. Я весь день был на взводе. Начиная с кошмара Лины, визита Бенедикто и заканчивая обнаружением каких-то подозрительных бумаг, этот день не получил никаких наград.
Мне удалось немного успокоить себя в отношении первых двух событий, но найденный документ сделал меня беспокойным.
Настолько, что я чуть не сорвался на единственного человека, на которого никогда не сорвусь.
Я закрываю глаза и считаю до десяти, уже чувствуя, как нарастает напряжение в моем теле. Я достаю один из телефонов, который спрятал в ящике стола, и набираю номер Франческо.
— Да?
— Валентино упоминал что-нибудь о психушке?
Пауза.
— Да. Он посещал ее несколько раз в год. А что?
— И ты знаешь, кого он навещал?
— Нет. Я сопровождал его несколько раз, но никогда не заходил внутрь.
— Понятно, — мрачно отвечаю я. — Мне тоже нужно идти. Жди меня у дома завтра в десять.
— Понятно.
Я вешаю трубку, чувствуя себя еще более раздраженным, чем раньше.
— Черт! — ругаюсь я вслух.
Я быстро одеваюсь и иду в свой кабинет. Я достаю найденный документ и снова просматриваю его.
Мужчина. Пятьдесят семь. Родился второго ноября.
Совсем как мой отец.
Отец, которого, как я думал, что убил.
Отец, который превратил меня в монстра; который научил меня всему, что касается пыток и убийств.
Отец, который был близко знаком с Химерой.
— Блядь! Блядь! Черт! — я бросаю документ на стол. Почему я не подумал об этом раньше? Да, я оставил его умирать, но я так и не получил подтверждения, что он умер. Когда Валентино взял на себя ответственность, я просто предположил, что так оно и есть.
— Черт возьми! — я стиснул зубы, чувствуя внутреннюю ярость, направленную в основном на себя. Из-за своего безрассудства я подверг опасности свою семью. Опять.
Конечно.
Отец был бы первым, кто потребовал бы мою голову, а его специальность — пытки, психологические пытки. Я не только предал его, но и пытался убить. Если это отец, то...
Я качаю головой, уже в ужасе от перспективы. Но я должен быть уверен. Я должен увидеть своими глазами, является ли этот человек отцом. И если это так, то я убью его снова - на этот раз навсегда.
На следующий день я встречаюсь с Франческо в психиатрической больнице.
— И ты так и не узнал, кого он навещал? — спрашиваю я его, когда мы проходим внутрь.
— Нет, Валентино был очень скрытным в этом вопросе. Вот почему я был единственным человеком, которого он брал с собой. — Франческо подтверждает то, о чем я думал. Семья ни за что не оставила бы это без внимания, если бы их любимый патриарх был еще жив.
Тино, Тино... похоже, ты действительно предал меня.
Я пытаюсь сдержать эмоции, заполняя бумаги и объясняя свои отношения с пациентом. Я блефую, поскольку мне еще предстоит подтвердить его личность. Но посмотрим, окажется ли это правдой или ложью.
— Ему стало намного лучше. — говорит мне медсестра. —Он ест все свои блюда. — Она продолжает болтать о вещах, которые меня не интересуют. Я отключаюсь от всего этого, вместо этого сосредоточившись на человеке за закрытыми дверями.
— Вот мы и пришли. Дайте мне знать, если он почувствует себя плохо или что-нибудь еще.
Я киваю ей и иду в комнату, оставляя Франческо ждать меня снаружи.
Смотрю в сторону окна, спиной ко мне стоит мужчина в инвалидном кресле. Я неохотно вхожу, и, подойдя ближе, замечаю, что его голова согнута под странным углом.