– Как ты? – тихо спрашивает Грейсон.
– А сам как думаешь? – угрюмо интересуюсь я.
– По-моему ты чертовски хорошо выглядишь.
– Ты всегда чувствуешь себя как дома там, где тебя не ждут?
Его мягкий смех пробегает по моей коже, будто пёрышко, заставляя тонкие волоски на руках встать дыбом. Грейсон откидывается назад и скрещивает руки за головой, наблюдая за мной холодными, всё понимающими глазами.
– Я здесь, Мелани, чтобы доказать тебе, что ты меня не выдумала, нет.
Его чувственный тон в сочетании со сверкающим прищуренным взглядом говорит мне, что мы оба знаем, что я определённо хочу, чтобы он был здесь – и это заставляет поджать пальцы на ногах. Чёрт, Грейсон меня заводит.
– Из-за тебя я уже собралась было съесть сто килограмм шоколада, – обвиняю его.
Он встаёт, затем подходит и устраивает своё тело рядом со мной на диване.
– Ну вот, сто килограмм моего веса прямо здесь. Перед тобой.
– Мы больше не будем спать вместе.
– Учитывая, что я был внутри тебя, ты должна позволить, как минимум, обнять тебя, пока мы смотрим… а что мы смотрим?
– Принцесса-невеста. Мой любимый фильм на все времена.
– А-а.
Грейсон вытягивает руку вдоль спинки дивана, и моё сердце начинает бешено колотиться.
– Лютик помолвлена с принцем Хампердинком, но её настоящая любовь – Уэстли…
Его губы растягиваются в улыбке, и я замолкаю, когда замечаю, что он ухмыляется. Тихонечко хихикает… надо мной. Это так возбуждает. И, честно говоря, сильно беспокоит.
– Ты плейбой, – шепчу я. – Я знаю, что это так.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
– Мне известно твоё имя. Грейсон, – закатываю я глаза.
– Ты подтруниваешь над моим именем с таким дьявольским блеском в глазах, как будто тебе это нравится, и всё это заставляет меня хотеть трахать тебя, пока ты не станешь стонать. – Грейсон притягивает моё лицо к своему. – И я всегда смогу понять, что ты лжёшь, потому что меня с самого раннего детства учили определять лжецов. Это очень легко, когда твой отец всё время лжёт, – выдыхает он, его горячее дыхание на моих губах разжигает огонь внизу живота. – Я думаю о тебе, Мелани. В каждой женщине вижу твоё лицо. Я прилетел сюда только для того, чтобы тебя увидеть. Общение. Отношения. Я не слишком хорош для этих вещей. Но у меня есть кое-что намного лучше. Я вижу, что могу заставить тебя задыхаться. Вижу, что твои зрачки расширены, и ты вместо своего любимого фильма продолжаешь смотреть на мой рот, и мне требуется всё моё самообладание, чтобы прямо сейчас не дать тебе именно то, что нужно нам обоим. Прошла неделя, но что касается меня, – Грейсон обхватывает мой затылок и прикусывает мою нижнюю губу, – я ждал целую жизнь, чтобы погрузиться в тебя.
Грейсон прижимает к себе ближе, и меня охватывает такое страстное желание, что становится страшно. Из-за него, из-за всего этого, из-за жгучей потребности вцепиться в его кожу, прижаться губами к твёрдой линии челюсти, коснуться густых, шелковистых волос.
– Отпусти меня, дай посмотреть фильм, – слабо протестую я.
Грейсон фыркает, его дыхание шевелит завитки выбившихся прядей на моём виске.
– Ты говоришь, что хочешь, чтобы я тебя отпустил, но тогда перестань прижиматься своими красивыми сосками к моей груди, и, если просишь оставить тебя в покое, перестань придвигаться ближе, – урчит он, потираясь своим носом о мой. Близость Грейсона, идущий от него запах леса, тёплое дыхание, губы, оказавшиеся так близко, что я могу ощутить их вкус – всё это вызывает поток желания между бёдер и горячую, ноющую пульсацию в моём лоне.
Я задыхаюсь от его близости, и Грейсон стонет, но предоставляет мне пространство и возможность дышать. Грейсон поднимает голову, и я вижу, что он рассматривает меня как эксперт, оценивающий драгоценность или какой-нибудь раритет. Почему Грейсон так на меня смотрит? Почему именно ТАК? Как будто хочет войти в меня так же сильно, как я хочу его. Как будто хочет большего, чем просто моё тело, как будто хочет высосать из меня кровь, съесть мою душу, а потом молиться мне.
Я тихо закрываю глаза, пытаясь представить, что мы просто встречаемся, что никогда раньше не занимались сексом, а просто смотрим кино. Заставив мышцы расслабиться, смотрю телевизор и чувствую, что он тоже постепенно расслабляется. Вдруг Грейсон вытягивает своё большое тело вдоль дивана и притягивает меня к себе. О, нет. Ненавижу, когда он берёт контроль над тем, что касается меня, но все же мне это слишком нравится.