— Ты всегда такая тихая? — спрашивает он меня неожиданно хриплым голосом, и я резко поднимаю глаза на его лицо – эта его улыбка действительно меня когда-нибудь доканает.
— Мне о-оч-чень-очень х-х-холодно.
Незнакомец кивает в сторону высокого здания отеля, в котором, как я знаю, даже просто пообедать очень недёшево, но его, по-видимому, это не смущает, и он сворачивает на подъездную дорогу.
— Похоже, это самое близкое место, где мы можем обсохнуть.
— Да, оно идеально подойдёт, — слишком нетерпеливо говорю я.
Мне нравятся идеальные вещи, красивые вещи, вещи, полные жизни и веселья. Мои родители – идеальная пара. Я считаю, что обычно тоже выгляжу идеально. Но сегодняшним вечером… Мы пересекаем вестибюль, я провожу рукой по волосам и не могу даже представить на кого я похожа. Держу пари, мокрая крыса кажется самым подходящим сравнением. Ну почему именно сейчас я выгляжу так дерьмово?
Пока он берёт на стойке регистрации ключи от номера, я изучаю его задницу в джинсах, то, как хорошо на нём сидит одежда, и мне кажется, что я не могу подавить дрожь.
Протискиваясь в лифт вместе с другими пассажирами, потираю руки и стараюсь не стучать зубами. Незнакомец улыбается мне через головы пары человек, его улыбка зажигает во мне искру озорства, и я улыбаюсь в ответ.
Следую за ним в номер, а после – в огромную выложенную мрамором ванную. Он берёт свой свитер из моих сведённых судорогой рук и вешает его в стороне, затем, неожиданно тянется одной рукой к низу своей футболки и стягивает её одним рывком, который заставляет поигрывать все его мышцы.
— Снимай туфли, — рыкает он. Я расстёгиваю их и откидываю в сторону.
Когда я выпрямляюсь, у меня перехватывает дыхание от вида его обнажённой груди. Руки оплетены венами, отчётливо видна каждая мышца. От пупка к поясу джинсов спускается тонкая полоска волос. Рельефный пресс, крепкая шея и губы, такие красивые, что их так и хочется поцеловать. Боже. У него есть шрам – большой шрам с левой стороны на рёбрах. Меня захлёстывает волна сочувствия, и я не сразу замечаю, что он меня раздевает.
От возбуждения пульс подскакивает, а соски превращаются в острые пики.
— Что такая девушка, как ты, делает в таком месте? — спрашивает он, нахмурив брови, и я начинаю дрожать, когда незнакомец снимает с меня топик.
Повинуясь импульсу, протягиваю руку и касаюсь пальцем шрама на его груди.
— Что с тобой случилось?
Он расстёгивает молнию на моей юбке и, стягивая её вниз, наклоняется, хватает зубами мочку моего уха и игриво дёргает за неё.
— Ты ведь знаешь, что любопытство убило кошку, котёнок? — шепчет он мне на ухо.
Я пьяно улыбаюсь и только собираюсь открыть рот, чтобы ответить, как меня затыкают поцелуем. Незнакомец застаёт меня врасплох, и я, потрясённая собственной реакцией на его горячий, мягкий, дикий рот, хватаюсь за крепкие мужские плечи, чтобы удержаться. Мой собственный голод потоком вырывается наружу. Его губы раздвигают мои голодные губы. Я стону и зарываюсь руками в его мокрые волосы, чтобы он не переставал целовать меня, и когда его язык проникает внутрь, мои бёдра непроизвольно подаются ему навстречу. Мужчина склоняется надо мной, пожирая своим ртом, по моему телу пробегает дрожь желания, голова откидывается назад и из горла вырывается возглас удовольствия.
Я вздрагиваю, умоляя его прикоснуться к моим соскам.
— Ты пьяна, — шепчет мужчина, оглядывая меня, стоящую перед ним только в трусиках; его глаза полны жара, а мои соски напряжены.
— Только чуть-чуть, — со стоном шепчу в ответ. — Пожалуйста, не останавливайся, я умираю от желания.
Заметно сжав челюсти, мужчина протягивает руку, и я чувствую, как его рука в перчатке перебирает мои волосы. Затем он смотрит на меня, его глаза вспыхивают, когда мужчина, видимо, осознаёт, что в перчатках.
И снимает их одну за другой.
— Уверена? — спрашивает он.
Рассматриваю его кисти, и по мне пробегает нервная дрожь. Они сильные, крупные, загорелые. Боже. Внезапно я чувствую эти руки на своей талии, он поднимает меня, и усаживает на мраморную столешницу, втискивая между моих ног своё тело.
— Ты уверена? — настаивает незнакомец.