Но я не буду Аидом, который утащил вместе с собой в ад свою Персефону.
Она не Персефона. Она Мелани Майерс Дин, и я её люблю.
Я выдыхаю и закрываю ладонями лицо, дрожа и пытаясь взять себя в руки.
Я болен, а она единственное лекарство.
Болен из-за неё, болен, как мой отец.
Я поднимаю глаза и вижу, что он почти не шевелится в постели, ровное дыхание еле слышно. Да, это больно. Я ненавидел его всю свою жизнь. Отец отнял у меня всё хорошее. И всё же мне больно, что он слаб и близок к смерти, но до сих пор этот ублюдок упорно скрывает то место, где находится моя мать.
Ярость, бессилие – все эти чувства переполняют грудь. Я только что с помощью информации Тины отработал последний объект. Я тщательно поработал по всем номерам из списка, осталась только одна цель… под номером пять.
— Что со списком? — с тревогой спрашивает Эрик после того, как посовещался с докторами и понял, что у отца осталось всего несколько часов. Часов.
— Сейчас еду получить плату, — лгу я, отодвигая стул и поднимаясь.
Но я не буду этого делать. Я верну свою девочку, а потом вернусь сюда и скажу отцу, что ему не удалось. Что ему не удалось сделать меня похожим на него. Окончательно сделать меня эгоистичным и безнравственным.
Я собираюсь вернуть свою девочку, возьму свои наличные и выкуплю её контракт. Отец может заломить любую цену, какую захочет. Он может потребовать за это мою собственную жизнь. Или цену «Андеграунда». Но он скажет, где моя мать, и будет смотреть, как я вычёркиваю имя Мелани, пока отдаю ему деньги, которые она должна.
Он сочтёт меня слабым. Он умрёт, считая меня слабым.
Мне по херу.
Я борюсь за то, что мне дорого, и я буду бороться за это, даже если придётся провести остаток дней в тени, лишь бы быть уверенным, что с моей девушкой всё в порядке.
22
РЕШЕНИЕ
Мелани
— Я хочу уехать домой.
Это первые слова, которые вылетают у меня изо рта, когда на следующий день в дверях моего гостиничного номера появляется Грейсон, весь в тёмной одежде, с недавно вымытыми волосами. Только это не мой принц. Только это не мой рыцарь в сверкающих доспехах. Вернее, мой злодей в чёрном.
— Я правда хочу домой, — повторяю хриплым, надломленным голосом. — Я много думала о… нашем разговоре, и я просто хочу уехать сегодня домой.
Это всё, что я могу сказать.
Ни «привет». Ни «доброе утро». Я даже не комментирую тот факт, что в одной руке Грейсон держит коробочку, или то, что в другой руке у него маргаритка, похожая на ту, что он приколол к стене в доме моих родителей. Когда я вспоминаю тот день, каким реальным он был, как было весело, меня захлёстывают эмоции.
Те, кто вместе играют, вместе и остаются…
Это неправда, ба. Иногда мужчины просто с тобой играют и всё разрушают.
Мне нечего сказать, ведь Грейсон меня предупреждал.
Открываю дверь шире, чтобы его впустить, и чувствую себя так, словно вампир высосал из моего сердца всю кровь. Когда Грейсон входит, комната словно уменьшается в объёме, не отрывая от меня взгляда, он ставит всё на кофейный столик, как будто, только что понял, что я не хочу никаких подарков. Я даже не хочу, чтобы сегодня был мой день рождения.
— Привет, — здоровается с ним Пандора, сидя за маленьким обеденным столом и попивая кофе. Впервые она не говорит с Грейсоном враждебно. Может быть, потому что мы всё утро проговорили об этом, и она, наконец, убедила меня, а я убедила себя, что он СОВСЕМ МНЕ НЕ ПОДХОДИТ.
Но теперь, когда Грейсон рядом, в это так трудно поверить.
Он идёт за мной в спальню, и я чувствую его горе.
Душа кричит, веля мне броситься в его объятия и всё уладить. Как мы можем всё не уладить? Ведь я принадлежу ему. И вот уже более четырёх месяцев Грей и всё, что он есть, принадлежит мне. Но мне нужно, чтобы Грейсон меня отпустил, или он меня сломает.
Я чересчур романтична; он слишком ожесточён, слишком холоден из-за того, что делал всю свою жизнь.
Закрыв дверь в свою комнату, я резко поворачиваюсь, и он притягивает меня к себе и целует. Мы целуемся, не сопротивляясь этому, а наоборот растворяясь друг в друге, целуемся дольше, чем когда-либо целовались. Долгие, долгие минуты... Моё жаждущее тело вдавливается в его твёрдую плоть, руками он держит меня за талию, крепко к себе прижав. Наши изголодавшиеся языки движутся быстро, мы запоминаем вкус друг друга, шелковистость нашего поцелуя. Пока он не стонет, не отрывается от меня и не направляется к окну.