Таким образом, он стал летописцем истории оккупации и исследователем обоих Варшавских восстаний - еврейского 1943 года и последнего 1944 года, когда вся Варшава была разгромлена и половина ее жителей была уничтожена. Его очерки, хроники и книги, даже если разделить их на несколько авторов, для каждого из них могли бы стать поводом для награждения. Большие тома современной истории авторства Бартошевского стали незаменимыми источниками для каждого исследователя того времени. Отрадно и похвально, что молодой человек из Варшавы 1942 года не увяз в своих журналистских попытках того времени, а развился до широко известного, образованного, разностороннего историка. Поистине здесь можно говорить об удачном взаимодействии врожденного ума, трудолюбия, одаренности и интеллектуального взросления.
Но для меня в нем важно нечто совсем другое. "Никогда на полях человеческих конфликтов - говорил Уинстон Черчилль по поводу воздушной войны за Англию - не зависело для человечества так много от столь немногих". Этими немногими были английские летчики, равные по силе немецким. А Бартошевский является одним из немногих, безоружных, кто в неравной борьбе, имея в своем распоряжении единственное добро - собственную жизнь, спасли не только множество других человеческих жизней, но и честь нашей нации.
Берлин, в марте 1983{19}.
Послесловие переводчика
Книга Владислава Бартошевского о Варшавском гетто с предисловием Станислава Лема в Германии была издана несколько раз (последний раз - в 2015 г.), была переведена на английский язык и издана в США и Великобритании. А в 1986 г. Лем написал еще одно предисловие к другой книге Бартошевского, изданной на немецком языке, - "Извлекаем ли мы уроки из истории?"{20} - сборнику статей о военной и послевоенной истории Польши. Из всего предисловия приведем только одно воспоминание Станислава Лема - очень личное и важное: "Я до сих пор помню тот момент, когда более тридцати лет назад я осознал примирение с немцами (и сейчас с этим согласен). Я тогда выбирал себе обувь в берлинском универмаге, и ко мне подошел ребенок лет четырех и начал болтать на своем детском немецком языке, показывая мне рисунки в только что купленной книге. Абсолютная невинность маленького мальчика, с которым мы рассматривали цветные картинки, оказалась окончательным аргументом для моего разума - несмотря на его герметичность. Но, конечно, превратить память в чистый белый лист все равно была не в силах".
Перевод с немецкого: Виктор Язневич
Стихи
Олег Поляков
***
***
***