— Ты же знаешь, что ты мудак, да?
Ублюдок улыбается.
— Это одно из моих лучших качеств.
— Я просто позволю тебе и дальше так думать.
* * *
Одна подгоревшая лазанья, пролитая банка яблочного пюре и очень долгий срыв малыша перед сном, и вот я уже тихо спускаюсь по лестнице с радионяней в руках, чтобы найти Золушку, вытирающую пол на тихой кухне. Она потеряла каблуки в какой-то момент вечера, и после неудачной встречи с не слишком восторженным Джексом и банкой кукурузы, которая забрызгала всю ее белую блузку, одна из моих футболок теперь свисает с ее великолепного тела, прикрывая юбку, остановившуюся на середине бедра.
Она чертовски великолепна.
Придвигаюсь к ней сзади и хватаюсь за стойку, упираясь руками по обе стороны от ее тела, и Эверли вздыхает.
— Что ты делаешь, Золушка?
Провожу губами по ее уху и наслаждаюсь тем, как она дрожит в моих объятиях.
— Здесь нет злой мачехи, необязательно убираться.
Эверли опускает тряпку на стойку и прислоняется головой к моему плечу.
— Даже не знаю… На мне лохмотья, — пробормотала в ответ с низким, сексуальным, дразнящим тоном в голосе.
— Эй, это любимая вещь, а не лохмотья, — скольжу руками к ее бедрам, затем разворачиваю и поднимаю, чтобы она села на стойку. Ее великолепные глаза расширяются. Теперь они стали более бирюзовыми, а в радужке появились зеленые крапинки. — Хочу, чтобы ты знала, что «Дикие коты» были моей школьной хоккейной командой, и мы три года подряд становились чемпионами штата.
— О, да? — Эверли обхватывает меня за шею и проводит пальцами по моим волосам. — Ты был Диким котом? — ее блондинистая бровь приподнимается, а на щеке появляется ямочка.
— Блять. Ты такая красивая, — позволяю своей руке двигаться вверх по ее спине, пока не обхватываю ее голову. — Спасибо, что пришла на ужин.
Ее зрачки темнеют, когда ее рука пробирается по передней части моей футболки.
— Кросс… Я так не поступаю.
— Не поступаешь как? — спрашиваю, каким-то образом зная, что ее ответ может все изменить.
Она молчит, а глаза умоляют меня понять.
— Ге хожу на свидания, не завожу отношений, — она скользит руками по моей груди, а затем зарывается пальцами в волосы на затылке. — Я не делаю этого.
— Но ты пришла…
Ее выразительные глаза на секунду задерживаются на моих, а затем следует крошечный кивок.
— Перед тобой трудно устоять.
— Тогда не надо.
Накручиваю прядь ее волос на палец. Они шелковисто-мягкие, и хочется почувствовать их на своей коже, когда она откинет голову назад, выкрикивая мое имя.
Ее глаза фокусируются на моих губах, и мне требуется каждая унция контроля, чтобы не прижаться к ее рту и не взять то, что хочу.
— Мне нужно, чтобы мы не спешили, Кросс, — ее губы почти касаются моих.
— В твоем темпе, Эверли. Моя жизнь становится сумасшедшей, когда сезон вступает в свои права, а этот чертовски длинный. Но я здесь, и знаю, чего хочу.
— Ты собираешься погубить меня, Кросс Уайлдер.
— А я уверен, что ты собираешься сохранить меня, детка.
Подтягиваю ее к краю стойки, пальцы впиваются в попку, не спеша. Она не против сделать это быстро, но эта женщина должна знать, что заслуживает гораздо большего. Прикасаюсь губами к ее, и вишневый вкус, присущий только Эверли, взорвался на моих губах.
Ее длинные ноги обхватывают мою талию, и она хнычет, когда между нами вспыхивает электричество, а вдалеке гремит гром.
Слышу тяжелые шаги брата по лестнице и подхватываю Эверли.
— Где…
Я прижимаюсь к ней губами и беру радионяню со стойки.
— Ш-ш-ш, Золушка.
Несколько шагов, и вывожу ее на улицу, усаживаю нас на большой шезлонг в темном углу крыльца, когда первые капли дождя бьют по озеру вдалеке.
— На сегодня, закончил тобой делиться.
Эверли сидит у меня на коленях, и юбка задралась до бедер. Мои руки следуют тем же путем.
— Я люблю дождь, — шепчет, глядя на озеро. — Это так прекрасно.
— Да, — соглашаюсь, не отрывая от нее взгляда. — Красиво.
Эверли снова поворачивается ко мне и проводит пальцем по губам.
— Что же мне делать с тобой делать, Кросс?
— Все, что захочешь.
Имея в виду каждое слово. Провожу губами по ее челюсти, пока одежда не прилипает к нам везде от влажности, как вторая кожа. Я хочу, чтобы она исчезла. Но обещал, что мы не будем торопиться.
Эверли извивается у меня на коленях, пытаясь приблизиться еще больше. Чтобы утолить потребность. Ее грудь трется о мою. Мягкие изгибы идеально прилегают к моей твердости, как и думал, что будет.
Наши языки танцуют мучительно медленный танец. Как будто это наш первый поцелуй. Изучающий. Воссоединяющий. Поджигающий каждый гребаный нерв, как раз когда молния трещит над озером, освещая ее великолепное лицо на несколько секунд.
Достаточно долго, чтобы увидеть желание.
Потребность.
Достаточно, чтобы понять, что я в этом не один.
Ветер подгоняет теплые капли дождя в темный защищенный уголок крыльца, увлажняя нашу кожу. Провожу языком по ее шее, слизывая каждую капельку, и останавливаюсь, чтобы прочертить ленивые круги по ее бешеному пульсу.
Эверли прижимается ко мне, и мы целуемся, как два подростка в темноте, пока нас не останавливает треск монитора, а затем пронзительный крик Джекса.
Она отстраняется первой и прижимается лбом к моему.
Мы оба тяжело дышим, и жду, когда Джекс перестанет плакать.
— Мне, наверное, пора идти.
Прижимаюсь губами к ее лбу.
— Ты собираешься сбежать, Золушка?
— Пока нет, здоровяк.
Именно над этим «пока» мне и нужно работать.
Секретные мысли Эверли
Тебе не обязательно жениться на самой красивой девушке на игре. Женись на девушке, которая громче всех кричит, потому что ее команда проигрывает. Эта девушка вырастит победителей, а ты хочешь, чтобы победителями были твои дети.

ГЛАВА 11
В воскресенье днем устраиваюсь на нашем диване с миской попкорна и этюдником, так как мы все собрались, чтобы посмотреть, как «Короли», надеюсь, уничтожат «Даллас». Ненавижу выездные игры. Ничто не сравнится с присутствием на стадионе. Энергия, напряжение, чертовски люблю это.
Хотелось бы, чтобы чирлидеры ездили с командой, но мы болеем только на домашних играх. Однако наша команда обычно попадает в плей-офф, поэтому мы ездим на эти игры. То же самое касается чемпионата, если на него попадаем, что, к счастью, случалось несколько раз за то время, что болею за команду.
— Итак, Эви…— Бринн бросает мне в лицо кусок попкорна, чтобы привлечь внимание. — Что происходит с Кроссом?
— Ох, да ладно. Мы смотрим футбол. Не нужно всех этих дерьмовых девчачьих разговоров во время игры, — ворчит Мэддокс, а потом уворачивается, когда Бринн бросает в его сторону подушку, но только для того, чтобы она попала в Кензи.
— Эй! — Кенз разворачивается и бьет его подушкой. — Не делай из меня невинного свидетеля.
— Как будто ты такая невинная, — Мэддокс сжимает челюсть, как будто не любит нас всех втайне. — Кричи на Бринн, а не на меня.
— Игра еще не началась, — выхватываю у Бринн миску с попкорном и запихиваю горсть в рот.
— Не торопись и прожуй. Я могу долго ждать тебя, Злобный Близнец, — угрожает она, и знаю, что так и будет. Я избегала говорить о Кроссе с тех пор, как вернулась домой в его джерси на прошлой неделе. Конечно, все девочки были дома и на кухне, когда вошла в дверь и отказалась говорить об этом.